Танюш, спасибо большое за замечательный фик, получила огромное удовольствие при чтении и при анализе.)

"Cogitations poenam nemo patitur" - Tiberius Claudius Nero Germanicus.

Пай Шо: Ро Тен

Я нахмурился. Папа с торжествующей улыбкой взъерошил мне волосы.
- Прости, малыш, но тебе никогда не победить у твоего старика.
- Не лопни от счастья, - протянула с кровати мама, расчесывая волосы Азуле. – Ты просто нашел кого-то, кто играет в Пай Шо еще хуже, чем ты. Дай ему выиграть хоть раз.
- Дать ему выиграть? Но как же он тогда научится?
- Я очень сомневаюсь, что это та стратегия, которой придерживался твой дядя, обучая тебя.
Азула переглянулась со мной и хихикнула. Стандартная дискуссия - родители по меньшей мере три раза в день так спорят.
Мама ссадила Азулу с колен и подошла к игральной доске. Она встала позади меня, внимательно изучая фишки на этой стороне доски.
- Ой, милый, вот где твоя роковая ошибка, - мама передвинула фишку с Розой на три клетки от Восточных Ворот. – Теперь, если сделать вот так… - она быстро переместила фишки в выигрышное положение, комментируя каждое движение. Я старательно все запоминал. Папа скрестил руки.
- Мэээээй, без подсказок! Это нечестно!
Мама проигнорировала возмущение.
- Да перестань. Ты надулся, как ребенок.
- Я не ребенок!
Я подмигнул Азуле, и она выскочила из комнаты, чтобы найти Урсу. Та явно не захочет такое пропускать.
- Именно ребенок.
- Я бы не надулся, если бы ты не дала ему нечестное преимущество!
- Я стараюсь поддерживать своего ребенка, - мама положила руку на мое плечо. – С тех пор, как ты слишком занят тем, что греешься в лучах славы, одолев десятилетнего в Пай Шо.
Урса и Азула проскользнули в комнату, улыбнувшись мне и заняв свои места на кровати. Вовремя.
- Эй, я понял! Раз мама сомневается в умениях папы, почему бы им не устроить соревнование? – я усмехнулся сестрам. – Чтобы понять, эммм, кто будет мне лучшим учителем?
Руки папы бессильно повисли.
- Ну, сынок, я не уверен, что это лучший способ…
- Что? Неужели Лорд Огня Зуко боится проиграть своей собственной жене?
- Что?! Нет!
- Тогда играем.
Я занял свое место между сестрами. Это будет весело.

Бумеранг: Кая

Папина рука передвинула мою кисть, выравнивая локоть и поправляя угол плеча. Пальцы проверили захват: не слишком крепко, не слишком свободно. Затем он кивнул, и я качнула запястьем, отправляя бумеранг в полет.
Или нет – он накренился в воздухе, резко взял влево и врезался в люстру.
Ой-ёй.
Кота хрипло захохотал.
- Неплохо!
Я со злостью уставилась на него, в то время как папа подошел к останкам лампы и осторожно разгреб их.
- Ну, наверное, ваша мама знала, чем все кончится, когда говорила тренироваться снаружи…
- Не вижу ничего неправильного в том, чтобы заниматься тут. В конце концов, броски Коты редко достигают двух футов в высоту, - всё еще уязвленная его замечанием я высунула язык для пущей убедительности.
- Но с восхитительной меткостью Каи любая ее цель в радиусе мили находится в опасности.
- Да неужели? А что, если я нацелюсь сюда… - край моего бумеранга в точности встретился с головой брата, и я чуть не лопнула со смеху. – Ух ты, Кота, ты просто гений Племени Воды!
- Ну всё, берегись, Мисс Ханжа! – его бумеранг приземлился недалеко от моей ноги, от чего я захохотала еще пуще.
- Хватит, оба, - вздохнул папа. – А теперь смотри внимательно, Кая.
Встав в идеальную позицию, папа выхватил цель, и его бумеранг описал изящную круговую линию по комнате, прежде чем снова оказаться в ладони. Кота в восхищении замер.
- Круто!
Папа улыбнулся и чуть поклонился.
- Спасибо, я старался.
- Ага, как у тебя получается так идеально? - я проследила путь полета бумеранга пальцем.
- О, это практика, мои юные новички, - он обвил руками наши с братом плечи. – Может быть, однажды вы тоже станете мастерами искусства метания могущественного бумеранга, - его руки взъерошили волосы на наших головах. – Вместо устрашающей меткости и мощных бросков, что имеете сейчас. На самом деле, ребята, вы… довольно ужасны. Я не думаю, что даже тетя Катара была когда-то столь же плоха в этом деле…
Мы переглянулись с братом, и я кивнула. Преимущество близнецов в том, что ты почти всегда знаешь, о чем думает твой брат или сестра.
Два наших бумеранга одновременно столкнулись с папиным затылком, и мы оба захохотали, когда папа завизжал и навернулся на ковре, пытаясь поймать нас.
- А ну вернитесь! ЭЙ! Кая! Кота! Ой… Хотя нет, лучше убегайте!
К дому с тремя сломанными люстрами приближалась мама.

Обувь: Ким

- Я это не надену!
- Наденешь.
- Нет!
- Да.
- Нет!
- Да.
- Нет. Я и так ношу платье, укладываю волосы и даже руки иногда мою, но ни за что не надену ботинки!
Папа умоляюще смотрел на меня, безмолвно прося отступить.
- Мама, включи немного здравого смысла! Южный Полюс целиком изо льда сделан. Ты не сможешь что-либо видеть хоть в обуви, хоть без нее.
Она твердо стояла на своем, стиснув кулаки.
- И там реально холодно. Всё время. Трудно будет пользоваться магией земли, лишившись нескольких пальцев.
Папа с надеждой поднял брови и подхватил обувь.
- Дорогая, пожалуйста. Подумай так: если ты наденешь это, то спасешь мою спину от несения тебя через Южный Полюс, когда ты начнешь жаловаться, что ноги у тебя слишком занемели, чтобы идти.
Уголок маминого рта чуть дернулся.
- Ладно, полагаю, от этой проблемы я смогу тебя избавить.
Она вздохнула и взяла сапоги, пропихнула туда ноги и чуть потянула за края обуви. Папа улыбнулся мне, и мы пожали друг другу руки за спинами.
- Ну теперь, когда мои ноги заключены в эти кошмарные штуки, давайте закончим со сборами, - она пробежалась руками по моей одежде, определяя каждую вещь по форме. – Минуточку… Юная леди, где то платье, что я сюда положила?
- Но мама, я не хочу его носить!
- Там ткань колется?
- Нет, но…
- Оно не по фигуре?
- Нет, но…
- Тогда ты его наденешь.
- Нет!
- Наденешь.
- Яблочко от яблони… - проворчал папа.
- Я всё слышала!

Домашние животные: Гиацо

- Шшш! – я с силой замахал руками, пытаясь привлечь их внимание. – Вы должны сидеть тихо! Мама скоро придет! – затем быстро закрыл дверь и повернулся.
Ой. Она уже тут.
Мама смотрела на меня тем самым взглядом, руки скрещены, а одна нога равномерно притоптывает. Я сглотнул.
- Гиацо, твоя сестра говорит, что слышала шум. А твои братья сбились с ног, пытаясь не дать мне зайти сюда. Что происходит?
Я таращился на нее, лихорадочно придумывая отмазку. Мне так хотелось отложить этот момент, пока папа не придет домой – мама никогда не раздражается долго, если он рядом. Глупые братцы, достают меня без всякого повода, а сами не могут отвлечь маму на пять минут…
- Гиацо, - она выразительно посмотрела на дверь. Я медленно отступил.
- Эм, мам, ты только не волнуйся, пожалуйста. В смысле, мы собирались тебе рассказать…
Тут она толкнула дверь и захлопала глазами. Пятнадцать пар желтых глаза моргали на нее в ответ.
- …когда я проверяла последний раз, у нас было только два лемура.
- Если это поможет, то когда я проверял последний раз, у нас их было семь.
- Гиацо!
- Мам, пожалуйста! Я о них позабочусь, клянусь! А Хиан и Таку помогут! Ты их даже не заметишь тут! Обещаю!
- Ты хочешь выкормить всех этих лемуров и Аппу? Уже не говоря об уборке за ними! Двух домашних питомцев вполне достаточно! Глазам своим не верю…
И тут в комнату вдруг вкатился папа – с Хианом под одной рукой, Таку подпрыгивал на его плече, а Лин Фа сидела у него на шее.
- Катара! – как-то сумев высвободиться от моих визжащих братцев и сестры, он извернулся и поцеловал ее. И только потом заметил окружающую обстановку.
- …А почему мы в шкафу для метел? – и следом. – Ух ты, так вот чем Момо был… занят.
- Лемуры! – завопила Лин Фа. Один из малышей захлопал крыльями и приземлился ей на голову. Она хихикнула, погладила его по ушам и усадила себе на плечо, зверек ткнулся носом в ее щеку.
Папа и мама обменялись долгими взглядами. Точнее сказать, пока росла папина улыбка, мама изо всех сил пыталась сохранить строгое лицо.
- Можно их оставить? Пожаааааалуйста?

"Если я стараюсь быть милой, приветливой и утонченной, как учила меня мама, это не значит, что я не могу заехать вам пяткой в глаз, как учил меня папа". (с)

Ну вот так, не очень развернуто, прошу извинить мой перетруженный сессией мозг.) Жду новых публикаций, большое спасибо за приятное чтиво, Танюш.)

"Cogitations poenam nemo patitur" - Tiberius Claudius Nero Germanicus.

Не думаю, конечно, что автор задавался этим вопросом - жанр флаффа на редкость нетребователен, надо было просто с наименьшими жертвами как-то обозвать новое поколение, но меня что, одну напрягает это повальное желание воскресить мертвых, а? Одно знакомое имя - и никто б не почесался, но пять...

С одной стороны, желание назвать ребенка именем дорогого человека, жизнь которого трагически оборвали, в общем и целом понятно.
С другой стороны - зачем "затыкать дыры в пространстве", которые уже заткнуты? В сериале было вполне четко показано, как герои переживают смерть этих самых близких, вынося из этого опыта нечто позитивное (с Урсой и Азулой отдельная история, т.к. свою версию судьбы этих персонажей автор оставил за кадром).

Паранойя?

Коротко, меня не испугали АУшки, где героям выворачивают наизнанку психику, но внезапно перепугал махонький флафф

Не, я в курсе, что и канонного сына Аанга Тензином зовут, и что главное все же в том в том, как это наследие для детей обыграть. Просто, опять повторю, количество напрягает и наводит на мысли, что не обыграли.

[off]П.С. Представила себе лицо ознакомившегося с моим отзывом автора, который всего лишь хотел порадовать народ фэмили-флаффом... ладно, больше так не буду)[/off]

[cut=Обо всем понемногу]

Столько юмора... ну да тема "дети узнают о детях и аистах" вообще богата этим Как уже писали, для "опытной" в этом плане Катары эмоциональная близость была гораздо важнее физической (потому как неизведанная область)). Сокка же... бедный Сокка Понятно; если мальчику обо всем рассказывает отец, то тут без эмоциональных травм не обойтись. Чистый шок. Зуко, как и обычно, очень порадовал; врожденная туповатость в сочетание с не уделением должного внимания занятиям и речам Азулы привела... ну да - к полному непониманию. Впрочем, вряд ли он сильно пострадал от следования своей же теории
Азула очень хороша. Даже в таком юном возрасте - сухое, холодное мышление, построение теории "почему мне не нужно делать или думать об этом" Хотя в итоге любопытство обернулось разочарованием. Ну нет для нее подходящей пары(
Тоф же - даже как Слепой Бандит - попросту слишком мала, чтоб проявлять хоть какой-то интерес или хотя бы понимание речей Тигрозмея Ну а его высокомерный тон и демонстрация превосходства привели к логичному финалу. Ну и наконец Аанги. Его реакция в чем-то схожа с Тоф - тоже непонимание сути происходящего - ну да и понятно; он слишком невинен (монах ведь, очень юный), чтоб подумать об этом не в духе "Фу, какой ужас". Лучше пойти поиграть с бизоном. По крайней мере, Гьятсо объясняет куда лучше Хакоды;)

Демоническая капуста? О_о Cabbagebending? Ну и ну... А продавец, оказывается, очень коварный тип, завлекающий в свои сети легкомысленных прожорливых дурачков вроде нашего героя. Впрочем, странно, что он даже в таких условиях согласился добровольно расстаться с милой капусточкой - раз так нежно говорил о ней...

Почему-то вспоминаются арабские сказки. Если хитрый, но глупый человек пожелает заполучить силу джинна, то... он ее получит. Но вместе с лампой. А джинн освободится

М-да, в поствоенном мире Сокке действительно приходится нелегко,а главное - скучно (как видно уже по "Историям из БСС"). Вызов на Агни Кай?? Как верно заметила Катара, он же не маг огня И получит как следует за "желание разжигать войну" НОИНМ - забавнейшая идея; можно быть уверенным в том, что в тайне от сестры он все-таки попытается сделать что-нибудь в этом роде... Как только вернет бумеранг. Симпатичная зарисовка

Да, такая тематика и вправду редка. Жалобы Куэя? Неудивительно; отправляясь в путешествие по миру, король вряд ли ожидал такую "кочевую неромантику". Его Pov хорошо описано; передается и страх загнанного угол человека, и отчаяние, и робкая надежда (нет, Гранд Лотос не допустит гибели единственного законного наследника трона, без котрого развяжется гражданская война... Да и не ожидал, что Куэй окажется поклонников женской красоты (Кужун?). Если не считать угнанного/застреленного медведя, все превосходно. [off]Вот только китайский скорострельный арбалет называется "чо-ко-ну"[/off]

Всегда интересовался, какой бы могла быть встреча двух сильнейших и самоувереннейших магов земли в мире. Даже немного жаль, что, оказывается, они уже давно знакомы и не собираются всерьез выяснять, кто из двух лучше, в эпическом поединке с колкостями, ругательствами и масштабным бендингом. Но все равно получилось очень, очень неплохо (плюс Сокка в конце... хе-хе ).

Очень, очень редкий формат для фанфикшна - но от этого не менее занимательный *сразу вспоминается "Пмо"* Странно, что традиционно неотъемлемый элемент культуры Нации Огня, Агни Кай превратился в поединок для магов всех стихий (стало быть, вот как была узаконена победа Катары над Азулой и принятие Зуко трона. Ну-ну).Можно ли считать вероятным..? Во время войны - еще как. Ну а что касается мэй... не удивился б, если б она осмелилась на такое. Ведь сам Зуко слегка побаивается своей жены.
Любопытен и свидетельствующий о возрождении расы драконов и тесных контактах (хоть и без Зутары. "Любовный Дуэт"? Какие же проныры эти историки)) с Племенами Воды.
Финал слегка шокировал. Трудно представить Мэй в роли соблазнительницы-манипуляторши Как, впрочем, и названный в честь Сокки (!) университет.

Аанг держит свадебную речь? это конец мира. Полностью согласен с Мэй Неудивительно, что даже возраст и стеснительность перед толпами не спасли его от града насмешек - вполне заслуженных, но все-таки жестких..
Хм. В сущности, только Зуко всерьез поддержал и подбодрил юного Аватара. Главное , конечно, искренность слов... Зумэй тут хорош, но как же я не люблю эту пару. Айро, как и обычно, сыграл роль мудрого и всепонимающего наставника, поговорив с Тоф (замечен кусочек Токки) по душам. Для своего возраста она действительно вела себя слишком взросло.

Вода... Подобная реакция на новорожденных братьев/сестер довольно типична. Зачем нужен странный пищащий сверток, с которым нельзя даже поиграть и которому уделяют слишком много внимания, когда вместо него можно было бы завести котенка, щенка или волчонка? А в случае бедняги Сокки - еще и чересчур крикливый и с магией воды.
Земля... Бей Фонги очень заботятся о дочери с момента ее рождения. И вроде бы странная проблема разъясняется, но... на смену ей придет еще большее беспокойство за мага земли. И, конечно, за слепую девочку. Вот такие вот у Тоф условия; с одной стороны - тепличные, с другой - очень суровые.
Огонь... А так ли Зуко "повезло" родиться? Сложный вопрос. Он, конечно, почти умер и выжил лишь благодаря наблюдательности и доброте Айро, но если сравнить это с рождением (предполагаемым) Азулы... Хмм. Впрочем, авторская интерпретация слов Зуко во время "Осады Севера" безусловно хороша.
Воздух... и у Аанга и у его матери не было никакого выбора. Хорошо ли это, плохо ли - судьбе Аватара (который не должен испытывать родительской заботы и как монах и как воплощение Духов) противиться невозможно... грустная зарисовка.
В общем, задумка по раскрытию первых моментов в жизни ярчайших представителей каждой из стихий каждой стихии удалась. Отличное творение

В общем, большая часть избранных фиков очень понравилась (ну, не считая чересчур Катаанговские и Зумэевские моменты;); у вас превосходное чутье на произведения талантливых авторов. Особенно хочу выделить из недавних «Котоптиц», «Историческую поправку» и «Безмолвного свидетеля». Что касается перевода, он, конечно, не идеален (ну, идеал на практике недостижим), но во многих случаях близок к этому. На часть ошибок уже указали, а я сейчас не буду их выискивать и просто поблагодарю за замечательные переводы. Всего наилучшего – и продолжайте! [/cut]

Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад



Если вы подолгу вглядываетесь в бездну, бездна, в свою очередь, вглядывается в вас...

Так, следующий фик настоятельно не рекомендую читать антифанатам пары Зуко+Мэй. Потому что там ударно-концетрированная доза зумэя. Но фик мне безумно понравился.

Мэй никогда не держалась с кем-то за руки раньше.
Мать иногда дергала ее руку, тащила и толкала на место. Но никто даже не брал ее за руки раньше. Ей восемь лет, и она думает, что это немножко грустно.
Сейчас она держит руку принца Зуко. Они сидят у водоёма с уткочерепахами, наблюдая, как миниатюрные животные плещутся и крякают, и он выглядит таким же счастливым, какой она ощущает себя.
Они просто сидят в тишине, ничего не говоря и всё же разговаривая обо всём. Они счастливы просто потому, что рядом друг с другом.
Сейчас это всё, что имеет значение.

Невозможно целовать его и не чувствовать этого.
Это, наверное, как пробовать жар солнца на вкус, как глотать огонь и не сгорать, но это скорее тепло и свет.
Иногда она вздрагивает, когда его губы встречают её, и обычно не может сдержать тихий стон. Он отстраняется с некоторым замешательством на лице.
Он спрашивает ее – что-то не так?
Всё так.
Мэй не может представить никого, кого бы она могла полюбить, кроме Зуко. Сама мысль об этом непостижима, как мрачная Тай Ли или дождь в пустыне – этого просто не может быть. Этого просто не существует.
Он – её жизнь. Она обнимает его и чувствует – её сердце бьется в груди, выстукивая его имя, и только его.
Так долго она боялась, что её сердце – холод. Что оно почти мертво. Что оно – ничто.
Сейчас оно сильно и уверено бьётся в ее груди, так мучительно счастливо. Так мучительно правильно.

Зуко однажды говорил ей, что любит её, в самый первый раз он сказал это так громко, что краска залила ей лицо. И тут же сменилась улыбкой, превратившей её в прямую противоположность девушки с кислым лицом, которой она была когда-то, её красота засияла в свете умирающего солнца, отражавшегося на воде позади них.
Его лицо опалил её румянец, Мэй опустила глаза, и Зуко просто не смог удержаться. Он наклонил голову вперед и прижался к её груди, прямо напротив сердца.
- Что ты делаешь? – удалось спросить ей сквозь кружащие голову радостные мысли.
Он не ответил, лишь закрыл глаза. Не только чувствуя её дыхание – он мог слышать биение её сердца. Наверное, самый сладкий звук, что он когда-либо слышал.
Мэй обхватила его руками, словно привязывая к себе. Она не задавала больше никаких вопросов, только смотрела на волны океана.

Зуко абсолютно красив. Мэй всё ещё не могла заставить себя сказать это вслух, но совершенно точно так думала.
Когда он снимал одежду, у неё иногда перехватывало дыхание, и зачастую её взгляд страстно хотел задержаться подольше.
Его бледная кожа (совсем как сливки, и точно такая же нежная на вкус) тут и там украшена шрамами – итогами испытаний за годы изгнания. Самый широкий – тот, который оставила Азула – рана на его животе; непреходящее напоминание о том, как близко он был к смерти на своём пути становления Лордом Огня.
Мэй исцеловала каждый шрам на его теле, каждую отметку той или иной беды, когда ее не было рядом с ним. Дыхание Зуко срывалось каждый раз, когда она спускалась губами по его груди, и этот звук мурашками прокатывался по её спине.
Не было дюйма на его теле, который бы она не исследовала, кусочка плоти, который бы не гладили её пальцы или целовал её рот. Зуко принадлежит ей – она знает. И он тоже.
Мэй сидела сверху, обернув свои ноги вокруг его пояса, и смотрела на Зуко в свете полной луны, струящемся через их открытое окно. Пальцы его руки скользили по коже её бедра. Другую руку он откинул за голову. И улыбался совершенно счастливой, спокойной улыбкой, его глаза (даже поврежденный) сияли тёплым жаром любви и счастья.
Она вобрала всего его, каждый дюйм, и задерживала дыхание, прежде чем соединить их губы в поцелуе. Он нетерпеливо отвечал, впиваясь пальцами в её шелковые волосы, и они смотрели друг в друга, дыхание становилось единым, а сердца бились в унисон – они так близки к тому, чтобы стать единым целым, насколько это вообще возможно.

Это заняло у неё немного дольше времени – но, наконец, слова с боем вырвались из сердца Мэй и затанцевали на губах.
- Я люблю тебя.
Зуко, обвивший её руками, чуть вздрогнул. Он был уверен, что наверняка ослышался. Он не сомневался, что Мэй любит его – но она скорее предпочитала показывать это, чем говорить. Зуко твёрдо знал, что эти слова просто никогда не вылетали из её рта.
- Я люблю тебя, - повторила она, поднимая взгляд и смотря ему в глаза, и он понял, что теперь это уже не обман воображения. Это реальность.

Мэй устала, очень устала. Пот струился по её бледному лицу, переплетаясь с прядями цвета воронова крыла, неприятно прилипшими ко лбу. Она чувствовала, будто только что пробежала тысячу миль – или что-то тому подобное.
- Ты сделала это, Мэй, - шепот Зуко взорвался радостью в её ушах. – У тебя получилось.
Мэй слышала крики, когда акушерки суетились и обмывали новорожденного – и не удержала улыбки. Она слишком опустошена, чтобы что-то ответить прямо сейчас, но она сжимает руку Зуко, давая понять, что слышала его.
- У Вас сын, мой господин… - говорит одна женщина Зуко, и даже сквозь усталость Мэй чувствует прилив гордости и радости. Она молча протягивает руки.
Несколько мгновений – крошечный, но солидного веса сверток у её глаз, и она смотрит на него. У ребенка странного цвета розовая кожа, с довольно приличным пушком мягких темных волос на голове. Маленькие ручки сжаты в кулаки, миниатюрные пальчики приводят её в абсолютный восторг.
Сейчас он затих, спрятавшись в материнское тепло. Мэй целует лоб малыша, и поднимает взгляд, чтобы встретиться с глазами Зуко. Глазами, полными слёз. Она может понять.
Вместе они сотворили маленького человечка. Человечка, который однажды вырастет, который однажды наденет корону своего отца. У него будут свои собственные дети, и он позаботится о наследовании, когда нынешняя королевская чета уйдет на покой.
Он – продукт её собственной плоти и крови. Он – что-то из их личного мироздания, очень личного.
Раньше Мэй думала, что в мире не может быть ничего прекраснее, чем Зуко. Она ошибалась.

Теперь она держит его за руку. Сморщенную и скрюченную, но всё еще принадлежащую ей. Они оба до сих пор носят свои свадебные кольца – и не снимали их с того самого дня, когда поженились.
Зуко кашляет, и она подносит руку к его лицу, касаясь шрама, что он получил так много лет назад на более молодом, гладком лице. Трясущейся рукой он опирается на подушки.
Она смотрит на него и видит копну чисто-белых волос, видит затуманенные глаза, прячущиеся в морщинах лица, видит слабое трепетание груди – его легкие отчаянно работают, принося воздух в тело. Но в ее мыслях она также видит сильного, красивого юношу, так очаровавшего её много лет назад – и всё ещё очаровывавшего.
- Госпожа? – Мудрец Огня поворачивается к Мэй, которая всё ещё изящно выглядит для своего возраста, и тихо бормочет. – Вы должны попрощаться. Мы больше ничего не можем сделать для него.
Мэй ничего не отвечает. Он всего лишь повторил то, что она и так уже знает. Игнорируя начавшиеся восклицания Мудрецов, она осторожно взбирается на постель её больного мужа и ложится рядом с ним, устраивая голову на его груди.
Позже он умирает. Она держит его в своих хилых, тонких руках, пока последние крохи тепла не покидают его тело.
Потом Мэй несказанно удивляется, увидев всё ещё висящее в небе солнце.

Мэй чувствует, как трепещет её сердце, работая изо всех сил, в отчаянной попытке качать жизнь по её венам. Она кладет руку на грудь, кашляет, и сердце сбивается с ритма.
Мудрецы и медики всех сортов носятся вокруг неё, её дети, внуки и даже правнуки – один или два – все собрались в комнате. Они пришли проводить её.
Мэй знает, что это конец и не чувствует какой-либо боли или горечи. Скорее, холодное чувство облегчения омывает её, и она закрывает глаза, позволяя этому потоку унести себя.
Может быть, это было игрой воображения – но она могла поклясться, что, подобно волнам, омывающим её разум, она чувствовала тепло губ, скользнувших по её губам и шепчущий голос, танцующий во всех её снах:
- Здравствуй, дорогая. Мы скоро встретимся снова. Обещаю.

Сердитый темноволосый мужчина проталкивался по проходу монорельса, не обращая внимания на ворчание горожан Ба Синг Се вокруг него. Он прибыл сюда, чтобы начать новую жизнь, а не социализироваться.
Вагон сегодня переполнен, и нигде не виднеется свободного места. Сдерживая раздражительное рычание, он оглядывается по сторонам – и замечает пустое сидение.
- Здесь занято? – спрашивает он у отдыхающей рядом с местом женщины. Привлекательная шатенка с холодными зелеными глазами смотрит на него с безразличием, когда он присаживается рядом с ней.
Мужчина садится, положив свой пакет на колени, и вдруг шапка с его головы соскальзывает на пол.
Оба – он и женщина рядом с ним одновременно тянутся поднять её – и их руки сталкиваются.
Оба резко отскакивают, словно их охватывает огонь. Он поднимает шапку, и они отворачиваются друг от друга, с невозможно быстро бьющимися сердцами.
Мужчина чуть дрожит. В одно крошечное мгновение касания резкий толчок узнавания ударил его – словно он уже когда-то знал эту женщину.
Женщину трясёт. На одно мгновение она вдруг вкусила солнце.

"Если я стараюсь быть милой, приветливой и утонченной, как учила меня мама, это не значит, что я не могу заехать вам пяткой в глаз, как учил меня папа". (с)

В итоге, она забыта. Её имя стёрто песками времени. Сметено потоками жизней и последующими поколениями. Всех тех, кто жил с ней, кто смеялся над её историями и восхищался её проделками, теперь нет. Смерть и возрождение тысячи раз, в то время как она находится здесь и остаётся всё той же.
В конце концов, она – Аватар, а они уникальны. Дух, что никогда по-настоящему не умрёт. Каждая жизнь – как отдельная ветвь на одном и том же дереве. Разные нити одного и того же гобелена, что бесконечно переплетаются друг с другом.
Она – Аватар. Первый из множества. Она – та, кто был до всех остальных. Начало цикла. Основа всего.
Она – Аватар. И в конце всего сущего, они одиноки.
Её возлюбленный ушел. Её дети ушли. Её семья потеряна. Их голоса – вчерашнее эхо ветра. Они пережили столько жизней после неё. Стольких других матерей, сестёр и дочерей.
Они даже не помнят её имени. Она лишь чуть больше, чем незнакомка для них. Для её собственных реинкарнаций.
Янгчен. Курук. Киоши. Року.
Аанг.
Всего лишь ребёнок. Всего лишь мальчик. Прямо как она когда-то была всего лишь девочкой, бегущей через поле вместе с братьями и сёстрами. Ещё до того, как она смогла повелевать водой, землёй, огнём или даже воздухом. До того, как никто ещё даже не знал смысла слова «Аватар».
И она знает, что тысячу поколений спустя он тоже будет забыт. Что никто не вспомнит его или всё то, что он совершил. Ни его имя или то, что он был последним из магов Воздуха, или что он был простым ребёнком какое-то время. Весь мир будет помнить лишь страшную войну и что Аватар положил ей конец.
Возможно, даже и это слишком много.
Равно как и то, что он не может узнать её сейчас. Не знает, что она изо всех сил пытается узнать саму себя и свой же зов. Что она борется, истекает кровью и сдаётся. Что её некому вести, нет руки, что укажет ей путь. Что она умерла, возродилась, была вскормлена и наблюдала за миром так долго, что он даже не может представить.
Он не помнит ничего из этого. Он не помнит её, в конце концов, не знает её.
- Кто ты? – спрашивает Аанг. Мальчишеский голос и всё ещё мальчишеское тело. Его взгляд серьёзен и будто на что-то надеется. Полон жизни, оптимизма и всего того, что она оставила тысячелетия назад.
Она лишь вздыхает – долго и глубоко. Её сердце раскалывали слишком много раз, и уже даже не больно, что они – как незнакомцы. Она просто смотрит на него глазами, слишком старыми и тяжёлыми для духа.
- Разве это имеет значение?

"Если я стараюсь быть милой, приветливой и утонченной, как учила меня мама, это не значит, что я не могу заехать вам пяткой в глаз, как учил меня папа". (с)