Это становилось привычным делом. Каждый день сразу после рассвета Зуко поднимался, брал свои палаши и уходил в какой-нибудь отдаленный угол храмового комплекса, чтобы немного потренироваться. В первое утро это немедленно вызвало легкий переполох – они только что приняли бывшего врага и принца Нации Огня в свою группу, а тут он вдруг исчезает без объяснений. Когда он вернулся часом позже, озадаченный всеобщей паникой, случилась, мягко говоря, неприятная сцена. Но с тех пор проблем между ними не было.
Сокка из Племени Воды был просто предназначен исправить это.
Специально проснувшись до восхода солнца, он абсолютно неподвижно выжидал за одной из колонн рядом с комнатой Зуко. Когда другой парень появился, неся мечи в ножнах, Сокка начал следовать за ним так тихо, будто тот был охотничьим ужином. Тренировочная площадка Зуко была маленькой – открытый амфитеатр, в отличие от большинства храмовых сооружений. Возможно, давно покинувшие этот мир монахи когда-то читали здесь стихи или спорили о тонкостях покорения ветра.
Но это больше не имело значения.
Зуко встал в позицию у задней части театра, вытащил лезвия и начал ими размахивать в воздухе. Сокка замечал некоторую стандартность его движений, но не стал ждать в попытках выяснить специфику стиля. Он просто шагнул к противоположному концу площадки и встал в стойку готовности, даже не стараясь скрыть своих действий.
Глаза Зуко сосредоточились на нем. Его скользящее по воздуху лезвие запнулось на полсекунды, затем возобновило темп.
Сохраняя невозмутимое лицо, Сокка вытащил из ножен свой меч и на мгновение залюбовался темным лезвием в свете новорожденного солнца. Демонстрация была Зуко на пользу. Совершенно игнорируя приятеля, Сокка сжал двуручную рукоять меча и начал размахивать им в так называемой последовательности «с небес на землю». Прохладный воздух свистел по острому краю, когда лезвие летало вперед и назад сквозь важные места воображаемого противника, с головы до низа.
После нескольких минут практики, Сокка почти забыл, что Зуко тоже здесь, пока звук шаркнувших по камню сапог не достиг его ушей. Не отрываясь от рисунка меча, он боковым зрением заметил, что Зуко начал перемещаться по периметру сцены театра, звенела при каждом шаге уникальная пара лезвий. Сокка закончил очередной повтор «с небес на землю», и тоже начал передвигаться последовательным шагом, который сопровождал каждый выпад двуручного меча, и закончил с притопом ноги, якобы обозначавшим смертельную атаку.
Он неуклонно передвигался по театру, шагая по диаметру круговой сцены, пока Зуко рысью двигался по окружности с другой стороны. Было ясно, что их траектории пересекутся. Ни для одного из них это не стало сюрпризом. Сокка специально выждал, чтобы выпад меча пришелся прямо напротив Зуко, блокируя его движение вперед, в то время как сам Зуко убедился, что последний удар его другого лезвия, направленный в центр, наполовину срезал расстояние до тела Сокки, но оказался достаточно близко, чтобы напугать.
Клинки сошлись.
Запнувшись, Сокка быстро отпрянул назад от режущего взмаха, но вовремя выровнялся, чтобы нанести контрудар, сохраняя дистанцию между ними. Принц Нации Огня скрестил свои лезвия и зажал его меч между ними, затем толкнул противника назад, отправляя меч в полет. Сокка смог удержать рукоять и схватил отклоненный инерцией клинок, занося лезвие над головой Зуко. Хорошего мало, однако Зуко уже предвидел это движение с милю назад и без труда парировал его, одновременно занося другой палаш.
Сокка был уверен, что он хорош в своем оружии.
Но сейчас это не работало вообще. Ведь он же убедился в выгодной позиции, правильном захвате рукояти меча и оптимально расположенном лезвии между его телом и телом атакующего... Зуко любезно сдержался, приготавливаясь и выравнивая дыхание. Затем без всякого предупреждения, которое мог бы заметить противник, Зуко возобновил атаку. Сокка сосредоточился на отражении ударов и добился некоторого успеха на этот раз. Он приготовился неминуемо нападать, пользуясь отклоненным вторым мечом Зуко, и, не растерявшись, начал наступление.
Оба парня двигались через сцену. Движения изменялись, их направление диктовали уловки Сокки. Он обходил, подпрыгивал и иногда даже откатывался в сторону, но Зуко по-прежнему держал наступление, не давая даже секундной передышки. В течение всего боя Сокка так и не смог даже принять попытки атаковать самому. Как он может сравниться с мастерством владения двойными мечами Зуко? Его стиль – быстрый и неустанный, - казалось, не имел пределов.
Неожиданно рисунок боя и его рамки стали ему понятны. Зуко не просто сражается с двумя лезвиями. Их движения зависят друг от друга – где есть один меч, там, конечно же, нет второго. Пока Зуко пользуется всей длиной лезвий, их передвижения относительно друг друга весьма ограничены. Быстро прикинув, Сокка понял, что можно предугадать точный угол и положение второго лезвия, основываясь только на одном клинке.
Они не разделены, они просто две разные части одного целого.
Сокка развернул плашмя лезвие, встречая последнюю атаку Зуко, и фактически оттолкнул его на шаг назад. Пользуясь возможностью, он сам временно отступил. Сжав одной рукой меч, принял стойку классического стиля фехтования. Зуко наблюдал за ним с явным любопытством, но возобновил атаки без изменений.
Сокка резко наклонился в сторону, избегая первого удара, улыбнулся, и затем дотянулся свободной рукой до скользящего за Зуко клинка, схватил запястье парня и с силой хлопнул им о свое приподнятое колено. Зуко заорал и выронил меч, освобождая руку.
У обоих воителей теперь осталось по одному лезвию.
Сокка крутанул меч в прежний захват и начал петлями крутить им, поддерживая постоянное движение. Зуко совершенно растерял свое хладнокровие, его попытки блокировать беспрестанные атаки стали неловкими и хаотичными. Сокка почувствовал, как хватка соперника ослабла, и немедленно сменил свою петляющую атаку на удар снизу, который завершающим выпадом прилетел плоской стороной лезвия на Зуко . Второй палаш вмыл вверх и застучал по каменной площадке вплоть до противоположного края сцены.
Оба парня стояли на месте несколько мгновений, просто таращась друг на друга.
Сокка на пятках развернулся и пошел прочь, сопровождаемый вслед криком Зуко:
- Стой! Что это был за стиль?
Юноша из Племени воды шагал, не оборачиваясь.
- Стиль Сокки.

"Если я стараюсь быть милой, приветливой и утонченной, как учила меня мама, это не значит, что я не могу заехать вам пяткой в глаз, как учил меня папа". (с)

это немедленно вызвало...

замечал шаблонность/стандартность... выяснить специфику его стиля

"о каждом его шаге оповещала" - но лучше уж "при каждом шаге звенела",наверное

откуда нож? "отпрянул от режущего взмаха"?

Это не все, но большая часть... [/cut]

Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад



Если вы подолгу вглядываетесь в бездну, бездна, в свою очередь, вглядывается в вас...

[cut=ЗаКАТанное]Древние кости
Замечательно описанная сцена. Погружает в себя, заставляя не видеть сцену, но чувствовать ее – как чувствовала бы ее слепая девочка с гениальными способностями мага земли. История страшного боя, рассказанная костями и черепами, доспехами и оружием.
И разница между истлевшими трупами под землей и людьми рядом с ней – дыхание жизни в их телах, прочувствованное сквозь землю.

Юи, Ла
История о любви божественных созданий. О том чувстве, что живет в их вечном танце, не дающем примкнуть друг к другу, о любви, неведомой людям. И о беде, что однажды пришла в их нерушимую гармонию и принесла с собою смерть.
И о человеке, ставшем божетвом.
Не встречала еще этой темы в фанфикшене, да еще и в таком прекрасном исполнении.

Обычай
Я просто в восторге от этого фанфика!
Да, я люблю Аанга и, как следствие, фанфикшен о нем. Но мне всегда претил арт, где дети аватара изображаются с такими же татуировками, как и у него, ибо я совершенно уверена, что такой человек, как Аанг, вряд ли подвергнет близких ему людей этой болезненной процедуре, даже если они станут мастерами. Эти традиции ушли вместе со смертью почти всех Воздушных кочевников.
Извиняюсь, несколько отклонилась от темы. Навеяло…
Замечательно описанная традиция посвящения в маги воздуха. Возможность хоть краем глаза увидеть жизнь таинственных Воздушных кочевников, самобытную и непохожую на другие народы. Символическая жертвенность - отдать во власть небесных духов свое земное тело, дабы душой стать мастером стихии Воздуха.
Ни автор, ни переводчик ни разу не сбились – все описано до боли правильно, как действительно могло бы быть, если бы авторы касались этой темы.
Еще раз повторюсь – фик чудесен *______*

Спокойствие
Интересный с точки зрения отношений между персонажами фик. Ровный, в меру для этой пары романтический и вообще – просто хороший. Хорошо раскрыта Мей и ее внутреннее нарушенное беременностью спокойствие.

Проклятие второго ребенка
Чье-то запоздалое осознание и отчаяние. Чьи-то сломанные судьбы – уже с рождения. Золотая клетка, оплетенная интригами и пропахшая ложью. И безумие.

Воины
Чудесный Сукка (да, я любитель канонических пейрингов и Сокки в частности ^^).
Их любовь вовсе не идеальна и тиха. Они – воины, прошедшие пламя бесчисленных битв, привыкшие бороться со всем, что их окружает. И с друг другом. Их любовь – вечная битва мужчины и женщины, прекрасная в своей дикой грации. И несовершенстве.
Они будут ревновать и, осознав, отпускать это чувство, оступаться и прощать друг другу обиды, день изо дня сталкиваться в новых сражениях и сдаваться друг другу на поражение. В этом их любовь.

Лунный свет
Выкупленная в долг жизнь. Еще с рождения ее судьба была предопределена, и рано или поздно пришлось бы отдать долг духам.
И страшно подумать, что бы было, если бы не частица силы луны, древмлющая в ее душе.

Слишком поздно
Бедная Урса.
Читая что-то подобное, осознаешь, насколько страшно жить так. Когда любимый человек оборачивается чудовищем, когда в глазах дочери не видно ничего, кроме нотки безумия играющей с мышью кошки, а ты беспомощна и предана всеми. Рушатся стены маленького мирка, наполненного иллюзорным счастьем, и уже поздно пытаться удержать эту лавину. Слишком поздно.

Заключенные
Виртуозно ругающаяся Тай Ли и распутывающая клубок своих чувств Мей. Замечательное описание отношений двух подруг и трогательное объятие в конце.

Дыхательные упражнения
Миг, когда понимаешь простые истины. Весь пройденный ранее путь был неверен и привел к тупику. А на самом деле именно любовь всемогуща. Он любит свой народ и страну, он полюбит тех, с кем столкнула его судьба. И пойдет по новой дороге.
Дыхательные упражнения порой очень помогают разобраться в себе.

Коты и короли
Почему то очень грустное для меня АУ.
И горько от сознания того, что, проиграй аватар войну, Азула бы действительно ничего так и не поняла.

Стиль
Люблю описание отношений Зуко-Сокки - имхо, в другой атмосфере из них бы вышли отличный приятели. Просто родились они не в то время и не в тех местах...
Хорошо описанная тренировка, гладко перешедшая в дружественный экшен =)[/cut]

Еще раз спасибо и много-много лучей счастья
ПС: Шило из одного места ни в коем случае не доставать. Фанфики неимоверно доставляют ^.^
Продыпродыпроды! Мы были бы не прочь почитать в будущем еще таких же замечательных переводов

I was alone - me against the world - and the world was winning! ©

- Do you know what your sin is, Mal?
- Aw hell, I'm a fan of all seven. ©

Да, и ксати, BlueArrow, а что ты перестала в раздел "Фанфики" выкладывать свои переводы?

[off]Фу-ух, наконец-то подписался на тему^^[/off]

Не, не, не это неправильно, это я должен говорить спасибо

Катара все еще краснела за завтраком, тем самым доставляя Аангу бесконечное удовольствие, потому что наедине с ним девушка была невероятно дерзкой. На самом деле, «дерзкая» было не самым верным словом: «распутная» или «необузданная» подошло бы лучше. Да, «необузданная», пожалуй, самое точное определение.
Естественно, Катара ни за что не согласилась бы с этим. Аанг был уверен, что у нее в запасе было изобилие прекрасных, обтекаемых глаголов, соединенных с изящными, мягкими эвфемизмами, которые она бы предложила, попроси он ее описать их физические отношения. Также он был уверен, что ни одно из этих слов не было бесстыдным, развратным, непристойным, грубым или оскорбительным, которые он бы употребил сам в том или ином случае.
Сидящий напротив него Зуко опрокинул солонку. Мелкие белые гранулы посыпались с края лакированного стола, притом большая их часть оказалась на коленях Мэй. Супруга Властелина Огня устало вздохнула, стряхнула приправу с одежды и продолжила есть как ни в чем не бывало. Гораздо труднее ей было справиться с румянцем, расползавшимся по щекам и лбу.
Катара, чьи щеки все еще были непривычного красноватого оттенка, кашлянула, нарушая молчание.
Аанг обвел каждого из присутствовавших пристальным взглядом и положил руку на стол, как он надеялся, спокойным и авторитетным жестом.
- Это нелепо, - объявил он своим завтракающим друзьям самым взрослым голосом, который мог изобразить. – Мы все ведем себя нелепо.
Если до этого за столом наблюдалось хотя бы какое-то движение, то оно немедленно прекратилось – Зуко перестал пытаться собрать соль со стола обратно в солонку – и две пары глаз, синие и золотистые, уставились на Аанга: синие молчаливо умоляли оставить все, как есть, золотистые угрожали телесными повреждениями, если он этого не сделает. Взгляд Мэй был намертво прикован к ее тарелке с завтраком.
Под двумя яростно буравящими его взглядами Аанг вдруг почувствовал себя неловко. Он собирался сказать что-то вроде «совершенно нормально для семейной пары наслаждаться интимной близостью друг с другом», но слова эти неожиданно показались ему некорректными. Единственным человеком, когда-либо откровенно говорившим с ним о сексе, был Гиацо: это была заученная речь, наполненная многочисленными милыми эвфемизмами о борозде и плуге, о пчелах и цветах, которую он услышал на свое одиннадцатилетие. Аанг мог только догадываться, как у других народов принято рассказывать детям об акте зачатия.
Как-то раз после нескольких напитков Тоф поведала, что узнала о сексе от одной из служанок, а не от родителей или наставника: она случайно наткнулась на горничную и одного из конюхов в саду за кухней и в обмен на обещание ничего не рассказывать отцу потребовала поделиться информацией. Опыт Зуко, конечно, был куда кошмарнее: речь Айро была легкой, воодушевляющей и весьма наглядной. Если бы Озай когда-либо решил поделился такой опытом, то, вероятнее всего, говорил бы о доминировании, а не о любви.
- Вы собираетесь поговорить или я могу снова притвориться, что вы не натыкались на нас? – небрежно поинтересовалась Мэй, когда затянувшееся молчание стало невыносимым.
Зуко бросил на жену острый взгляд, словно делая выговор за то, что она вообще упомянула о случившемся.
- Я просто не понимаю, почему мы все так напряжены, - непринужденно заметил Аанг. – Это же не государственная тайна. Люди занимаются любовью. Мы все это знаем.
- Мы могли бы не обсуждать это за завтраком? – поинтересовался Зуко, кисло взглянув на яйца в своей тарелке, прежде чем отодвинуть ее. – У меня живот скрутило.
- Мне так жаль, дорогой, - сказала Мэй, и ласковое обращение, произнесенное без всякого выражения, прозвучало странно. – Я понятия не имела, что это было так ужасно для тебя.
Аангу чрезвычайно хотелось захохотать в духе Сокки, но он подавил это желание и стал наблюдать, как Зуко открывает рот, пытаясь подобрать слова.
- Тебе следовало бы сказать мне об этом, - продолжила Мэй, протягивая руку к солонке, – в паузе между тем, как раздеть и забраться на меня.
- Да что с вами со всеми? – завопил Зуко, хлопая ладонью по столешнице и оставляя там подпалины. – В каком безбожном обществе вы воспитывались, если думаете, будто каждый хочет за завтраком обсудить неуклюже прерванный секс?!
- Слишком рано для тебя? – поинтересовалась Катара с едва уловимой ноткой сарказма.
- Нет! – проорал Зуко, вскакивая с места. – Не слишком рано, потому что мне вообще не нравится этот разговор! Знаете, как поступают нормальные люди? Случайно застав знакомых в подобной ситуации, они никогда не говорят об этом!
- Я это и имел в виду! – добавил Аанг, мудро кивая. – Почему люди должны молчать о…
- Я не молчу! – рявкнул Зуко.
- Люди, Зуко, - поправила Катара. – Аанг сказал «люди».
Тем временем Мэй вернулась к еде.
- Мне все равно, что он сказал, - продолжал негодовать Зуко. – Я Властелин Огня, и до тех пор, пока мы в моем дворце, я устанавливаю правила! Никакого секса за завтраком!
Мэй, демонстрируя несвойственную ей веселость, фыркнула в молоко, поперхнулась и следующие несколько минут откашливалась, пока Аанг и Катара пытались не захохотать. Зуко снова стал багровым и уселся на место.
В последовавшей тишине каждый прилагал героические усилия для того, чтобы закончить завтрак. Зуко с преувеличенным удовольствием вернулся к еде, словно пытался утопить последние пятнадцать минут в помидорах с яйцами на своей тарелке. Мэй продолжала клевать свой завтрак, а Аанг слегка нахмурился, когда Катара потянулась к блюду с яйцами, чтобы положить и себе немного.
- Так что же вы делали в бельевом шкафу? – спросила Катара, и яйцо с вилки Зуко оказалось у него на коленях, снова обратив на него взгляд Аанга. Властелин Огня что-то невнятно замычал и даже открыл рот, подбирая слова, чтобы в точности описать свои чувства (что-то среднее между остолбенением и яростью), но не смог выдавить из себя ничего подходящего.
Вместо этого он ударил кулаком воздух над вазой с фруктами, и сорвавшееся с его сжатых пальцев пламя полетело прямо в невинное лицо Аанга. Единственное, что спасло его от страшного увечья – быстрые рефлексы Аватара: он нырнул под стол с ловкостью и быстротой, которые могли быть приобретены только при попадании под перекрестный огонь в многочисленных вооруженных схватках, когда тяжелые (хрупкие, острые) предметы проносятся в воздухе.
Что-то – видимо, кулак – с силой врезалось в правую ногу Зуко. Вскочив с громким воплем, он опрокинул свою чашку с кофе (который, как и ранее – соль, оказался прямо на коленях его жены) и с грохотом перевернул стул. Он уже готов был поджечь стол, когда ладонь Мэй достигла его затылка. Катара за штаны вытянула Аанга из-под стола.
Мужчины собирались опротестовать такое обращения, но свирепого взгляда Мэй оказалось более чем достаточно, чтобы заставить Зуко замолчать, а холодные глаза Катары вынудили Аанга, запинаясь, лепетать что-то, смутно напоминающее извинения.
В последовавшей гробовой тишине Мэй взяла салфетку, изящно промокнула губы, всячески игнорируя кофе, испачкавший мягкий золотой шелк ее платья и сейчас сочившийся вниз по ноге в тапочку. Когда все расселись по местам, она встала и наклонилась, шепча что-то на ухо Зуко. Через несколько мгновений она выскользнула их комнаты, извинившись, что ей надо вымыться и переодеться, а лицо Зуко сравнялось цветом с его ярко-красным халатом.
- Что она сказала? – поинтересовалась Катара, перекатывая яйца по своей тарелке и глядя в сторону двери, за которой исчезла Мэй.
Это было невозможно, но лицо Зуко покраснело еще больше.
- Ничего! – воскликнул он, небрежно взмахнув руками. – Ничего… особенного!
Когда стало ясно, что ни один из гостей не поверил ему, всё, что мог сделать Зуко – это сбежать. Он пробормотал извинения, пожелал им приятного утра и вышел так быстро, как только мог (стараясь не бежать) через ту же самую дверь, что и Мэй.
На сей раз установившаяся тишина была намного уютней, и вскоре Катара и Аанг уже громко смеялись над утренним происшествием.
Затем Зуко снова ворвался в комнату и потребовал ответа:
- А зачем вам понадобилось заглядывать в бельевой шкаф?
Аанг поперхнулся своим тофу, а Катара одарила его непонимающим взглядом, который был так невинен, что практически кричал «виновна!».
Зуко скрестил руки на груди, самодовольно кивнул и продефилировал из комнаты, чувствуя себя теперь намного лучше, чем за весь инцидент.

"Если я стараюсь быть милой, приветливой и утонченной, как учила меня мама, это не значит, что я не могу заехать вам пяткой в глаз, как учил меня папа". (с)

*facepalm* Такие суровые девушки... м-да - семейная жизнь обоих бедняг явно не сахар - вот и ходят куда попало... Огромный респект и автору и переводчику! *протягивает пирог*

Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад



Если вы подолгу вглядываетесь в бездну, бездна, в свою очередь, вглядывается в вас...