Еще одна очень трагичная история; вроде бы "банальная" история, рассказанная ее матерью в холодном снегопаде, оборачивается причудливым сплетением сказки с реальностью. И у героини рассказа и у самой Катары - свои отнюдь не маленькие трагедии - и такое никогда не изгладится из их памяти, будет оказывать незримое влияние и давление всю жизнь... Очень сильный, мрачноватый конец. Здорово...

Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад



Если вы подолгу вглядываетесь в бездну, бездна, в свою очередь, вглядывается в вас...

Добавлено (16/10/2010, 09:43)
---------------------------------------------
Продолжаем развивать тему о тяжелой работе аистов ))) На самом деле, фик не идет ни в какое сравнение с творением Helkaril, но тоже не лишен своей прелести, пусть здесь и нет искрометного юмора, зато есть легкая незамутненная философия бытия... Простите, отвлеклась... )

Для Катары это было весьма прямолинейно.
Впервые она увидела рождение ребенка, когда ей было только шесть, и, повзрослев, признала, что это неудобная, но необходимая часть жизни. Воспитываемая матерью, а затем бабушкой, Катара теоретически знала, чего ожидать от своего тела, а чего от других. Однако к чему ее не подготовили, так это к ощущениям.
Она была единственной девушкой своего возраста в их деревне, а единственным парнем был ее брат. Так что не было ничего необычного в том, как ее захватило неожиданное знакомство с многими людьми ее возраста – от мальчика в айсберге до принца Нации Огня, притом вскоре прекращаться это не собиралось.
Ясно, что она придерживалась некоторых рекомендованных рамок, очаровательно и шаловливо улыбаясь молодому человеку, который буквально свалился с дерева и спас им жизнь. Ее сердце пропустило удар, и странное покалывание пробежалось по спине.
О, боже.

Для Сокки это было ужасно.
В отличие от сестры, в образование мужчин в племени не включались интимные особенности человеческого тела. Такие вещи были в женской юрисдикции, и так было всегда. Но, тем не менее, наступил такой момент, когда однажды Хакода усадил его перед костром, чтобы объяснить некоторые факты действительности жизни.
- Ааааа! Ой, пап, это неприлично, - Сокка тер рукавицами уши, словно старался сделать так, чтобы последний урок был им не услышан. – Неприлично, неприлично, неприлично, неприлично, неприлично!
Момент ушел. Юный соплеменник с ужасом уставился на отца, затем торжественно заявил. – У меня никогда не будет детей.
Хакода хохотал.

Для Зуко это было крайне непостижимо.
- В жизни каждого мальчика наступает время, - вещал королевский наставник с огромной важностью, поднимая вверх палец. – Когда он должен понять, что такое стать мужчиной.
Десятилетний принц Зуко неловко поежился и посмотрел за дверь. Звучит нехорошо. Стать мужчиной?
- Мужчина, естественно, отличается от мальчика, и я уверен, ты понимаешь это, мой принц, - наставник снова сделал паузу и с пристальным взглядом наклонился к своему ученику, который чуть съежился в ответ. Наверное, надо что-то сказать…
- Эм, мужчина выше? – рискнул он.
Учитель вздохнул и неодобрительно покачал головой.
- Мужчина тем отличается от мальчика, что способен производить на свет детей.
Зуко нахмурился. Что-то не проходили они такого раньше. Может, записать стоит?
- Каждый ребенок хранит внутри себя сущность своей матери и своего отца, и таким же образом совмещает в себе качества обоих. Чтобы сотворить такое подобие мужчина должен поместить в женщину свою сущность…
Мысли Зуко начали уплывать из душной классной комнаты обратно к его уроку магии огня этим утром. Он отрабатывал удары ногой, и они были не такими уж плохими, за исключением тяжелых для него приземлений на ноги – он вывихнул лодыжку. Он на самом деле очень сильно старался не хромать, потому что Азула, казалось, была готова захохотать над ним, когда он неправильно приземлился. Это всегда были мелкие смешки, скрытые за скромно приподнятой рукой, но он все равно видел, и она знала, что он видит. Он также знал, что если он подойдет к матери, та поцелует его и скажет, что это была превосходная попытка, но она куда-то уходила, а другие занятия проводились после магии огня… так что в любом случае у него не было бы много времени.
- …Мужское семя может вырасти, только когда посажено в тело женщины, и впредь формируется…
Мысли Зуко снова перескочили на урок. А? Семя? О чем он говорит? Как это ты будешь садить семя в чье-то тело? Азула как-то раз говорила ему, что если он проглотит семечко гуаводыни, то в его животе вырастет дерево. Он об этом рассказывает?
- …тело ребенка, которое растет внутри нее десять месяцев…
- Минуточку… - прервал его Зуко, злясь на себя, и наставник укоризненно уставился на мальчика. – Вы имеете в виду, что дети вырастают из семечка?
Учитель нахмурился.
- Да, мой принц, - ответил он. – Из семечка мужчины.
Пока Зуко недолго переваривал столь волнующую информацию, наставник вскоре вернулся к своей речи.
- Итак, во время вырастания из юношества, мужчину искушает возможность широко рассаживать своё семя, без раздумываний о последствиях своих действий. - Наставник взволнованно ткнул пальцем в направлении Зуко. – Но такие желания необходимо сдерживать! Единственно возможно садить свое семя после женитьбы, освященной Агни в храмах Мудрецов Огня, и только с единственной законной женой. Ты понимаешь. Принц?
Сбитый с толку Зуко кивнул.
- Очень хорошо. Ты можешь идти.
Зуко вышел из комнаты, раздумывая над тем, что услышал. Ну, - решил он. – Думаю, все в порядке. В любом случае, я никогда не собирался быть фермером.

Для Азулы это означало конец.
Так. Дети – результат соединения гениталий взрослых вместе. Как мило.
Это было неважно (она всё равно не хотела детей – они отвратительны), так что она задвинула информацию на задворки разума со всякой ненужной информацией. Если понадобится, она вспомнит про это, но на данный момент есть более важные заботы. В любом случае, зачем кто-то будет интересоваться чем-то, столь недостойным и столь банальным?
Однако если взять Королевскую Академию Огня для девочек в качестве какого-либо признака общества в целом, то великое множество людей находили банальное и недостойное крайне захватывающим. Несмотря на очевидный факт чисто женского населения Академии, казалось, едва ли был единственный человек, кто не тратил всё свое время для практики и занятий на неотвязчивые мысли о противоположном поле. Девчонки собирались в комнатах с украденными портретами солдат и дворян, шептались в коридорах о вещах, запрещенных в приличном сообществе, прихорашивались и строили глазки красавчикам. В конце каждых каникул Азула ожидала обвала рассказов о хорошеньких незнакомцах, встречах и потерях, поцелуях, незаметных взглядах и тайных прикосновениях. Сколь много из этого было правдой, а сколь приукрашено большей частью оставалось на проницательности слушателя. И всё это – от дворянских дочерей, тех самых сливок культуры общества Нации Огня!
Этого оказалось достаточно, чтобы привести Азулу в замешательство. Если подобное так важно для ее ровесников-дворян, то сколько это должно значить для простолюдинов? Насколько остальная часть мира управляется этими порывами? Чего они ожидают от этого? Это все так предсказуемо…
Азула растерянно слушала щебетание Тай Ли о каком-то очаровательном глотателе мечей, которого она видела, и шестеренки закрутились в ее голове. Да, это может быть полезным, если только она сможет выбрать партнера… Но она не могла отрицать (хотя девушка лучше бы съела свои доспехи, чем признала такое), что даже она почувствовала некоторое… любопытство.
Но странно – когда оно было наконец-то удовлетворено, когда она чувствовала, как губы адмиральского сына прикасаются к ее губам, она не ощутила ничего.

Для Тоф это не значило ничего, потому что такого никогда не было. Такие сомнительные стороны жизни были не предназначены для изящных ушек дочери Бей Фонгов, и никогда не упоминались в ее присутствии. Возможно, однажды ее просветят, но точно не сейчас! Она была слишком юна и невинна, это будет преступлением загрязнить чистоту ее разума такими взрослыми понятиями. Нет, нет, не сейчас.
А что касается Слепого Бандита, которая связывалась с грязнейшими и неприятнейшими членами общества, ну, она была осведомлена чуть лучше.
Это случилось перед матчем, когда Слепой Бандит ожидала в запертой комнате, рядом с мужчиной Нации Огня и новым бойцом, назвавшим себя Тигрозмеем. Конечно, она не сильно подготовлена, не обеспокоилась об искусном костюме и макияже, нежели некоторые другие участники. Поскольку она ценила талант, она не подчеркивала свое лицо слоями липкой, надоедающей краски. Если только боец на самом деле уродлив, полагала она. Но Тоф никогда не могла быть уверена.
Тигрозмей был новичком в «Грохоте Земли», и Слепой Бандит могла только представлять, что он действительно был очень страшный, потому что был весь сгорблен перед зеркалом, прикасаясь к лицу снова и снова способом, который мог означать только нанесение макияжа. Слепой Бандит нашла его чрезвычайно ветреным, с весьма легкими костями и типичным для мага земли плотным телом со сплетенными мускулами. За исключением того факта, что он не мог перестать болтать.
- Так вот, однажды я был в Кви Дай, великолепный мелкий городок, великолепное вино, ну ты знаешь. Был там? Нет? Замечательное место. В любом случае, там была замечательная гостиница – Подножие Скалы, я думаю, да, что-то вроде того, и они предлагали больше, чем просто еду и комнату, если ты понимаешь, о чем я.
Человек из Нации Огня вздохнул и переместил вес тела, явно недовольный беседой, но вынужденный ожидать, когда его вызовут на сцену в любой момент. Слепой Бандит могла посочувствовать. Голос Тигрозмея чрезвычайно натирал уши.
- Итак, я переговорил с девчонкой, что там работала, ты знаешь, она была очень хорошенькой, если ты понимаешь, о чем я. И я сказал ей, что я, ну ты понял, борец, и она реально была под впечатлением, да? Так что, я сказал, «Милая, я устал двигать землю». И она совершенно въехала, представляешь? И она сказала «Хочешь – подвигай меня». Ага? Ага? В любом случае, я весьма уверен, что она сделала мне скидку, ну ты понял, потому что она так хорошо провела со мной время, если ты понимаешь, о чем я.
Терпение Слепого Бандита лопнуло. Она зарычала и резко развернулась лицом к болтающему бойцу, обрывая его:
- Нет, я не понимаю!
Тигрозмей нахмурился ей, словно только что заметил, что она здесь, хотя, конечно, она не могла видеть.
- Чего?
- Я сказала – нет, я не понимаю, о чем ты говоришь, - Слепой Бандит направила свой лучший яростный взгляд в голову Тигрозмея.
Он фыркнул и, прежде чем человек из Нации Огня смог сказать хоть слово предупреждения, усмехнулся.
- А тебя кто спрашивает, коротышка?
Затем ее вызвали, и Слепой Бандит оставила Тигрозмея лежать на холодном полу, куда он припечатался лицом.
Идиот.

Для Аанга это было откровение.
- Откуда появляются дети?
- Ммм? – Гиацо оторвал взгляд от своей полу-съеденной лапши и поднял брови. – Почему ты спращиваешь, Аанг?
- Ну, - начал он. – Я думал, что детей приносят бизоны, но когда я был в Восточном Храме Воздуха, то увидел даму, которая была такой толстой! – Аанг подался вперед и для пущей искренности широко развел руками, словно одни слова были неспособны отразить явную величину ее толщины. – И я просил, как она может летать, если стала такой большой, и они сказали мне, что в ее животе ребенок!
Аанг вытаращил глаза на Гиацо, который коротко кивнул.
- Как ребенок оказался в ее животе? – наконец, требовательно спросил он, прежде чем затянувшееся молчание стало неловким.
Воздушные кочевники в значительной степени воспитывали мальчиков и девочек раздельно до определенного возраста по некоторым причинам, чтобы дети могли использовать переизбыток своей энергии на обучение, пока не вступят в совершеннолетие и смогут принять собственное решение. Рассказывая, Гиацо несколько более свободно интерпретировал традицию Воздушных Кочевников, чем многие другие монахи. В конце концов, его юный подопечный только что вернулся из поездки в Восточный Храм Воздуха, с новым воздушным бизоном на буксире и переизбытком историй о его новых открытиях. Такое расширение кругозора, размышлял он, может быть только к лучшему в итоге.
Гиацо закончил объяснять, и Аанг недоверчиво уставился на него.
- Ты шутишь.
Гиацо покачал головой, и Аанг сморщил нос.
- Фу. Это так странно.
- Это не странно. Так происходит с самого начала жизни, - Гиацо развел руками вокруг себя, показывая на прекрасный горный луг, где они устроились на пикник. – Это источник всей жизни, всех людей, каждого народа. Каждого животного, каждого лемура, бизона и птицы, всё начинается с этого действия.
- Правда?
- Да, правда.
- Даже бизон?
- Даже бизон.
- Даже я?
- И даже ты.
- Но, - Аанг снова наморщил нос. – Почему все хотят это делать?
Гиацо тихо усмехнулся.
- Это одна из загадок жизни. Возможно, ты поймешь, когда станешь старше.
- А. - Аанг на секунду уставился в землю, затем посмотрел в небо. Затем неуютно поежился. – Я могу пойти поиграть с Аппой?
Гиацо кивнул и проследил взглядом, как юный маг воздуха убегает, чтобы найти своего теленка воздушного бизона. Аанг на самом деле еще слишком маленький, чтобы в полной мере понять. Ну, хорошо. Пусть всё идет своим чередом. Он надеется, что Аанг будет готов к этому, когда наступит время.

"Если я стараюсь быть милой, приветливой и утонченной, как учила меня мама, это не значит, что я не могу заехать вам пяткой в глаз, как учил меня папа". (с)

Танюш, ты просто молодчина, получила непередаваемое удовольствие при прочтении. Эх, побольше бы фиков такой направленности.) Но, сколько есть, столько есть...

"Cogitations poenam nemo patitur" - Tiberius Claudius Nero Germanicus.

BlueArrow, чудесный фик, со смыслом. За перевод отдельное спасибо!
И, спасибо, что продолжаете радовать нас)[/cut]

Добавлено (18/10/2010, 20:36)
---------------------------------------------
Ой, народ, это что-то с чем-то. Я всё хотела отыскать смешной фик про продавца капусты, но - вот уж не думала, что наткнусь на подоюное... Короче, сами читайте

Аанг, Катара и Сокка ходили по переполненному рынку в поисках некоторых самых необходимых им продуктов. Вдруг Сокку остановил продавец капусты.
- Покупай капусту? – почти что умолял он с оскалом улыбки. С любовью протерев зеленый овощ, он помахал им у лица Сокки. – Она восхитительна, всего полцены и только для вас!
- Эм, нет, спасибо, - извиняющимся тоном начал Сокка. – Я, на самом деле, не слишком большой любитель капусты.
- Не надо капусты? – воскликнул продавец, выглядевший совершенно ошеломленным. – Не надо хрустящей, свежей капусты?
- Эм, нет, - ответил Сокка, ища повод, чтобы смыться и не быть грубияном. Рынок вокруг них был пыльный и громкий. Пробежавший мимо Сокки ребенок заставил его шагнуть вперед, чтобы избежать столкновения, и остановиться в дюйме от тележки. Продавец мгновенно вырисовался перед его лицом.
- Попробуй немного! – неприятно дыхнул он на него запахом, очень сильно напоминающим его продукцию. Сокка начал возражать, но продавец схватил его за руку. – Нет-нет. Я не буду торопиться, чтобы ты смог вернуться, когда твой вкус к капусте улучшится.
И капустник впихнул ему в руки маленький, фиолетово-зеленый кочан капусты, выцепив из его открытого кармана медную монету и весело подмигнув. Пока онемевший Сокка стоял столбом, продавец исчез.
- Сокка! – позвал Аанг с другого конца дороги. – Чего ты ждешь? Пойдем!
Парень помотал головой и заторопился за друзьями.
Вечером, когда Катара выкладывала купленную пищу, Сокка вспомнил о капусте. Он вытащил круглый овощ из своего рюкзака и кинул его сестре. Тот прилетел ей в голову, и девушка завизжала, а затем с яростью уставилась на хихикающего брата.
- Что это? – спросила она, рассматривая кочан.
- А, просто небольшая капустка, которую мне дал тот продавец, - с безразличием ответил Сокка, подправляя отыскавшимся в сумке ножом наполовину высеченный тотем. – Надо ее приготовить.
- Нет, - проговорила Катара. – Я привяжу к ней веревочку и буду содержать как домашнего любимца.
- А какой в этом смысл? – спросил Аанг, не заметив ее сарказма.
- Как-то слегка странно выглядит эта капуста, - искоса глядя на овощ, сказала Катара. – Вы можете съесть ее, но я точно не буду.
- Отлично! – обиделся Сокка. – Я приготовлю ее только для себя.
Когда Аанг и Катара закончили свой ужин, Сокка вскипятил воды на огне и кинул туда круглый овощ. В итоге кочан стал клейким, склизким и местами хрустящим. Сокка решил, что он ненавидит капусту.

На следующий день трио отправилось на рынок, и Сокка застрял у витрины с ножами. Он едва не выпрыгнул из своей кожи, когда позади него заскрипели колеса тележки продавца капусты.
- Боже! – заорал он. – Ты меня напугал!
- Извините, - проговорил совсем не извиняющимся тоном продавец, а потом одарил Сокку снисходительной улыбкой. – Тебе понравилась капуста?
- Нет! – скривил лицо парень.
- Все так говорят вначале, - не смутился продавец. – Ты просто не дал капусте шанса. Поставил мысленный блок против нее. Так у тебя ничего не получится.
- У меня получилось ужасно, вот что, - фыркнул Сокка.
- Нет-нет, - приглушенно ответил продавец, скрывшись с головой в тележке. – Попробуй еще раз. Я так горд моей капустой. Тебе она понравится. Открой свой разум для ее возможностей.
- Простите, сэр, но…
Продавец капусты натянул на лицо кривую ухмылку с коричневыми зубами и всучил Сокке большой, на этот раз бледно-зеленый кочан. Со скоростью, противоречащей его возрасту, продавец незаметно скользнул в карман парня и выхватил монету, прежде чем послать ему улыбку и исчезнуть в толпе.
Хмурясь, Сокка присоединился к сестре с Аватаром и вернулся в лагерь. К обеду он смотрел на новый кочан с отвращением, и, поскольку Катара отказывалась готовить ее для себя и Аанга, он с громким хрустом отрывал широкие, свежие листы и натыкал их на длинную палку. Вместо того, чтобы прожариваться над оранжевым пламенем костра, как он хотел, они скукожились по краям и стали темно-коричневыми. С несчастным видом жуя резиновые листы, Сокка пытался наслаждаться капустой. Он насильно, как только мог «открывал свой разум для ее возможностей», в большей степени чтобы доказать продавцу, что тот ошибается, чем на самом деле стараясь и наслаждаясь овощем.
Всё равно капуста была едой, а разбрасываться едой, по мнению Сокки, было равносильно богохульству.

На следующий день Сокка самолично отправился на базар и специально отыскал капустника. Едва не постарев за это время, Сокка, наконец, нашел его припарковавшимся в тени и полирующим тряпкой кочаны. Когда тот увидел Сокку, он бросил ласковую улыбку на продукцию, а затем спрятал тряпку в свой тюрбан. Сокка встал в позу и расставил все точки над «и».
- Капуста – отвратительна, а ты – обманщик, который заставляет меня покупать это!
- Капуста не отвратительна! – воскликнул глубоко оскорбленный продавец. – Тише! Они могут услышать тебя! Они такие чувствительные!
- Кочаны не могут слышать! – сорвался на крик Сокка. – Ты спятил? Капуста – овощ, она не человек!
Продавец капусты ядовито уставился на Сокку, затем стал ласково гладить кочаны, словно успокаивающая своего испуганного ребенка мать. Сокка уже был готов уйти, когда капустник снова посмотрел на него.
- Ты до сих пор не знаешь радости капусты. Капуста есть жизнь, - проговорил он. – И я раб моей капусты.
- Капуста есть жизнь? – скептически передразнил Сокка. – Ты что курил, мужик?
- Капустный стебель, - просто ответил продавец, пихнул в грудь парня маленький мешочек с неизвестным содержимым, выхватил монету и укатил без лишних слов. Сокка с секунду молчал, затем…
- Он снова это сделал!

Той ночью, после того, как Катара и Аанг отправились спать, Сокка вылез из спального мешка и скрылся в ближайшем лесу, прихватив с собой капустный стебель. Решив, что он уже достаточно далеко от лагеря, парень сел на бревно и с любопытством открыл мешочек. Внутри оказались крошечные стружки всех оттенков зеленого и немного фиолетового, коричневого и красного цветов, с нежностью расфасованные вместе с маленьким рулоном тонкой белой бумаги в клеточку.
Сокка осторожно взял бумагу и насыпал на нее немного табака капусты, скатал в трубочку и рассмотрел. Двумя камнями добыв искру, Сокка поджег тупой кончик сигареты и в целях предосторожности держал ее на вытянутой руке. На конце стала тлеть тонкая струйка дыма, и огонь поедал тонкую бумагу, так что Сокка, проигнорировав придирчивый голос разума на задворках своей головы, поднес трубочку к губам, вдыхая дым.
Сначала он закашлялся, но Сокка был упорен. Он чувствовал легкое головокружение, а зрение заволокло зеленым, цвета капусты, оттенком, как если смотреть через закрашенные стекла. Выдыхая капустный дым, он выдувал маленькие колечки, и если бы наклонил голову в сторону, то выглядел бы в точности как уволившийся капустник.

- Я потерял свисток Аппы, - с печалью сообщил Аанг на следующее утро. Он и Катара не заметили полуночного отсутствия Сокки, а, если и заметили, что он ведет себя более странно, чем обычно, то ничего не сказали. – Надо достать новый.
Так что они отправились на рынок.
Продавцу капусты понадобилось всего две минуты, чтобы отыскать Сокку. Оставив Аанга и Катару блуждать, капустник с тележкой в предвкушении накинулся на Сокку.
- Ну и? – с нетерпением поинтересовался он, пока Сокка пытался протиснуться мимо него. – Как все прошло? Это была специальная смесь разных сортов капусты.
- Я… Я думаю, замечательно, - ответил Сокка, стремительно ища глазами Аанга и Катару. – Я не… Я не всё скурил.
- Ничего, - кивнул капустник. – Вот, бери еще капусту. Можешь взять одну бесплатно.
- Вы такой щедрый… - сухо отозвался Сокка.
- Ага, - важно произнес продавец. – Надеюсь, что да. Ты должен рассказать другим о моей капусте. Я ее раб.
Сокка издевательски ухмыльнулся, прежде чем уйти.

Вечером Сокка добавил в горшок кипящей водой, где варилась капуста, немного топленого жира тюленя, а когда Катара отвернулась, стащил немного приправы, на которую девушка потратила немало денег, и кинул туда же. Сокка был потрясен, а его гордость – несоизмеримо ранена, когда обнаружил, что на вкус капуста не так уж и плоха. Не самое чудесное блюдо, но… он ел и похуже. Он бы мог съесть еще капусты. И еще. И – о, боже – думал Сокка, - я люблю капусту.
Он выбежал из лагеря рано утром, оставив короткую записку, что опять собирается посмотреть на ножи. Такое поведение не сильно выделялось из его характера. Когда он очутился на базаре, то с отчаянием начал искать продавца капусты.
- Капустник! – вопил он в толпе утренних покупателей. – Мне нужно увидеть тебя!
Но он не мог найти продавца. Наконец, Сокка разыскал знакомую деревянную тележку и торговца с тюрбаном. На полной скорости он остановился перед ним.
- Капустник! – задыхаясь, выпалил он, опираясь руками на колени, чтобы выровнять дыхание. – Мне нужна капуста. Мне нужна она!
- О, дорогой! – радостно ответил продавец, выглядя очень спокойным. – Я знал, что ты согласишься.
- Нет, вы не понимаете! – с отчаянием проговорил Сокка. – Мне нужна капуста. Мне нужна она!
- Ты следующий, сынок! – капустник шагнул назад, отодвигая свою тележку с хитрой улыбкой. – Вперед!
Сокка уставился на продавца, затем на заполненную свежей, хрустящей капустой тележку, затем снова на него.
- Я? – выдавил он.
- Ммхмм, - радостно ответил капустник. – Ты даже можешь носить мой тюрбан, чтобы официально принять звание. – Он развернул свой темно-зеленый тюрбан и нахлобучил на голову Сокки. Тот пискнул от счастья и подскочил к тележке. Он схватил кочан и нежно потерся щекой об него.
- Простите, мистер, - проговорил тонкий голосок. – Мистер?
Что-то дергало Сокку за его рукав.
- Мистер Капустник! – теребил его детский голос. – Мистер Капустник, я бы хотела купить капусты.
Сокка угрюмо посмотрел вниз и увидел худенькую маленькую девочкус раздраженным лицом – возможно, от долгого привлечения его внимания – сжимающую блестящий медяу.
- Ой, ты меня с кем-то спутала, - ответил Сокка, не выпуская капусты. – Я не Капустник.
- Конечно, это ты, - ребенок смотрел на Сокку, как на самого тупого человека, когда-либо ею виденного.
Сокка запаниковал. Он отвернулся от тележки и кинулся к ближайшей витрине с ножами. Его отражение показывало незнакомого мужчину – он стал старше, с серой козлиной бородкой, густыми бровями и темно-зеленым тюрбаном. Он не мог дышать.
«Я раб моей капусты».
Сокка кинул взгляд на кочан в своей руке. Листы внезапно сложились в маленькую демоническую ухмылку, а темные участки листков растянулись в раскосые глаза красного цвета – такого же, как у красной капусты. Он закричал. Швырнул наугад кочан, разбивший витрину магазина. Две старые дамы неодобрительно уставились на него, и одна сказала другой:
- Это Капустник. Вечно ведет себя, как сумасшедший.
Сокка развернулся и опять увидел перед собой тележку с капустой. Снова заорал от огромного количества зеленых капустных лиц и рванул с головы тюрбан, но тот держался крепко. Сокка остановился. Попытался думать рационально. Попытался успокоить дыхание.
Подросток исчез в нем. Он вырулил тележку на дорогу.
- Покупай капусту! – почти что умолял он с оскалом улыбки. С любовью протерев зеленый овощ, он помахал им перед лицом какого-то мальчика. – Она восхитительна, всего пол-цены только для тебя!

"Если я стараюсь быть милой, приветливой и утонченной, как учила меня мама, это не значит, что я не могу заехать вам пяткой в глаз, как учил меня папа". (с)