[double]

Мэй аккуратными глотками прихлебывала жасминовый чай, не сводя при этом глаз с новой лакированной доски Пай Шо с разложенной на ней партией. Это был один из классических раскладов, который можно было закончить гораздо раньше – а длилась игра уже около часа, - но ни она, ни Катара не обращали на это особого внимания. И чай, и Пай Шо служили лишь необходимым фоном для важной беседы.

- Итак, - Мэй наконец подняла голову и слегка улыбнулась, глядя в глаза младшей девушки. - Думаю, тебе будет интересно узнать, что проведение некой церемонии в самое ближайшее время уже не является для меня секретом?

Ее голос при этом звучал слегка неестественно: девушке необходимо было говорить достаточно громко, чтобы перекрыть какофонию взрывов и криков, с самого утра нарушивших сонный покой Королевских садов.

- Клянусь, когда-нибудь я не выдержу и просто обрежу Аангу его невыносимо длинный язык, - Катара вспыхнула и опустила голову, прожигая гневным и смущенным взглядом безвинную чашку с недопитым чаем.

- Это должно здорово усложнить проведение некоторых обрядов, - усмехнулась Мэй.

Из-за деревьев вдруг послышался сходящий на невообразимо высокие ноты, леденящий душу крик, затем брань, которая заставила бы покраснеть даже видавших виды военных чинов. И действительно, вдогонку тут же последовало:
- Ай, мои уши! Они сейчас отвалятся! Это же деликатные уши монаха, понимаешь ты или нет?

Девушки даже не повернули головы в сторону происходящего неподалеку бедлама.
- И что же именно ты знаешь? – смущенно пробормотала Катара, глядя куда-то поверх доски.

На сей раз Мэй пришлось ждать окончания длинной череды взрывов.
- Думаю, что достаточно много, если не все. Свадьба будет проходить в Южном Храме Воздуха – это идея Аанга, он же настоял на том, чтобы сократить количество мяса на свадебном столе. И, кажется, сопровождать жениха будут все ваши знакомые мужского пола.

Катара наморщила нос.
- Видимо, я так и не смогу заставить его урезать этот несчастный список.

- Зуко, ты все делаешь неправильно.

- Нет, это ты все перепутал! Я, между прочим, научился покорять Огонь раньше, чем ты на свет родился!

- Значит, тебе сейчас тоже сто шестнадцать лет?

- Ах, ты… - окончание фразы перекрыл рев огненного потока, хихиканье и жужжание воздушного самоката, взмывающего вверх.

- На мой взгляд, - Мэй продвинула свою фишку в центр доски, - свадьба – это самая неудачная затея, которая только могла прийти вам в голову. Когда-то я согласилась на предложение Зуко, и что в итоге? теперь он тупеет с каждым днем.

- Уткочерепахи! Немедленно прекрати пугать бедных уткочерепах! – орал неподалеку вышеупомянутый.

- А к твоей ругани они так привыкли, что теперь не нарадуются!

- Так мы сражаемся или играем в догонялки, а, всемогущий Аватар?

Катара сделала большой глоток остывшего чая, не в силах подавить рвущийся с губ смех.
- И все-таки что-то упорно подсказывает мне: оно того бесконечно стоит.

За полгода до того, как был найден во льдах новый аватар…
…в другом мире.

Лето в колониях выдалось непривычно сухим и прохладным – по крайней мере, для жителя Островов, привыкшего вдыхать жаркий, насыщенный морской влагой воздух. Говорили, что подобный климат развращает людей, внушая им излишнюю мягкость и впечатлительность, короче, погоду обвиняли во всех местных бедах, включая вырождение магов Огня во втором, третьем и так далее поколениях колонистов. По крайней мере, так рассуждали учителя Академии Страны Огня, но Мэй достаточно быстро выкинула из головы все их теории. У нее вскоре нашлись свои причины ненавидеть колониальные территории.

Проблема вырождения магов ее никоим образом не касалась, но их отсутствие среди мирного населения означало отсутствие должного количества горячей воды, а от местных жителей и так уже несло за версту. Пожалуй, их невозможно было обидеть даже фразой «грязный как маг Земли», так, беспристрастное наблюдение. Еда была невыносимо пресная – даже местная аристократия настолько обнищала, что не могла позволить себе импорт специй. Глоток воды из колодца подарил ей потрясающую возможность созерцать потолок своей комнаты целую неделю, лежа в постели с лихорадкой.

И в довершение всего, местные огненные хлопья отдавали на вкус орехами.

Ее отвращение росло с каждым новым городом, куда тащил ее по своим политическим делам отец. И если здешних крестьян уж никак нельзя было обвинить в том, что их быт невыносимо скучен (в конце концов, в этом они ничем не отличались от своих собратьев во всем мире), то знать в своих жалких попытках подражать столичной аристократии доводила ее до белого каления. Их поместья были снаружи и изнутри покрыты толстым слоем фальшивой позолоты, их платья сшиты по моде двухгодичной давности, а их детей обучали те, кому в Академии не доверили бы даже вытирать полы.

И все же это было отчасти интересно, насколько же быстро мужчины и женщины, которых отправили сюда обеспечивать удовлетворение экономических потребностей Страны Огня, брались за сотворение сотен новых идиотских законов, и, в конце концов, превращались в миниатюрных тиранов. Одни пытались уничтожить любое напоминание о том, что их территория когда-то принадлежала Царству Земли, другие в своем самолюбовании заходили так далеко, что начинали игнорировать указания министров, и все они, в конце концов, устанавливали на вверенных территориях культ своей личности.

Похоже, что их просто забыли оповестить о том, что институт даймё со всеми их жалкими попытками противостоять единовластию был упразднен еще Созином, в эру аватара Року.

Все, что оставалось в этой ситуации Мэй – снова и снова натягивать маску холодного безразличия. Не то, чтобы она желала скрывать презрение ко всем этим «новым даймё», но отец, видимо, очень нуждался в их благосклонности. Вряд ли эти кретины-губернаторы смогли бы дать ему хоть один стоящий совет касательно управления Омашу… хотя ее мнения тут никто не спрашивал. В конце концов, бесконечная вереница одинаковых поселений, безвкусно обставленных особняков и приветственных ужинов и без того успела утомить ее до смерти. Но альтернатива остаться дома и выслушивать квохтанье матери над каждой струйкой слюны, стекающей по подбородку Том-Тома, выглядела куда менее привлекательной. В любом случае, выбор стоял между «скучать и умирать от жары» и «просто скучать», так что долго размышлять она не стала.

И так продолжалось до того самого вечера в колонии Панлог, когда…

Колония Панлонг представляла собой тесное нагромождение каменных зданий, окруженных высокими деревянными изгородями. В целом, обычное «новое» поселение, точнее, недавно захваченный городишко Царства Земли, где сквозь неровно наляпанную красную краску проглядывали зеленые с золотом гербы. Улицы, искривленные под самыми немыслимыми углами, явно прокладывали люди, способные по своему желанию моментально изменять городской ландшафт. Мэй видела такое во всех пограничных населенных пунктах, видимо, маги Земли делали это, чтобы сбить с толку прорвавшихся за городскую стену захватчиков.

Впрочем, ей было плевать на их стратегическое назначение. Главное, что сегодня эти запутанные тропы позволят Мэй достаточно долго бродить по городу без всякой цели, и тогда она, как следует устав, сможет рухнуть в постель и спать без всяких снов до полудня. Весь ее сегодняшний день был потрачен на торжественный обед, незаметно для всех его участников перешедший в ужин, а, как известно, главное занятие юной леди во время трапезы – сидеть в одной позе и молчать.

А накопившуюся энергию и вовсе некуда деть, потому что колония Панлонг отвратительно, невыносимо скучная. Правда, на улицах уже начали развешивать красные фонарики и прочие атрибуты Огненного Фестиваля – похоже, намечалась очередная провальная попытка колонистов воспроизвести обычаи родной страны. Недавно зажженные фонари уже успели привлечь тучи стрекомошек и мухомотыльков, и наблюдающей за их бессмысленным круженьем Мэй внезапно пришло в голову, что, будь она насекомым, даже столь крохотный огонек мигом заворожил бы ее. Лучше кинуться в него и сгореть, чем провести всю жизнь в этом мерзком городишке.

Но даже необычно пристальное внимание к мошкам – ну а чем еще прикажете заниматься в этой дыре? – не помешало Мэй заметить краем глаза странную тень на горизонте.

Большинству людей, которым «повезло» увидеть ночью подозрительную фигуру в черном, быстро передвигающуюся по скату крыши, понадобилось бы добрых полчаса, чтобы успокоить расходившееся сердце и отправиться на поиски городской охраны.

Мэй лишь ухмыльнулась.

Если начать следить за этим странным человеком с улицы, игра может закончиться слишком быстро: или он заметит Мэй, или прохожих заинтересует, почему она бродит по улицам, задрав голову. Так что она при первой же возможности нырнула в одну из боковых аллей и начала карабкаться вверх. Не то, чтобы она на пару с Тай Ли грезила о цирковых выступлениях, но лучшая подруга все же успела научить ее паре трюков.

Мэй, Тай Ли и Азула частенько развлекались, бегая по крышам доков в районе залива. Это была опасная игра на ловкость. Прикрывая друг друга, они воровали еду из местных ресторанов, а затем, спрятавшись на вышке, откуда открывался потрясающий вид на залив и корабли, заходящие в порт, устраивали пикник. Крыши доков давно не подвергались ремонту: черепица на них едва держалась, а прогнившие стропила порой просто обваливались под ногами девочек. Крыши домов Панлонг по сравнению с ними были надежны, как твердая земля под ногами: дерево, из которого они изготовлены, на ощупь казалось достаточно прочным, а черепица и не думала двигаться с места.

Теплый красноватый свет праздничных фонарей в сгущающихся сумерках не дал Мэй упустить из виду свою цель, и расстояние между ними теперь неумолимо сокращалось. Настолько, что, хотя лицо странного человека закрыто синей маской, Мэй смогла определить: перед ней мужчина. Женщины двигаются совсем не так.
Когда он спрыгнул на кровлю невысокого одноэтажного здания, Мэй решила: пора. Выпрямившись во весь рост, она встала у края соседней крыши и, вынув из рукава остро заточенный стилет, метнула его в сторону мужчины в черном. Лезвие вонзилось в черепицу рядом с его ладонью.

Ответная реакция не заставила себя ждать. Он подпрыгнул, развернувшись в воздухе, сверкнули двойные клинки-дао. В качестве проверки Мэй швырнула еще один стилет. Мужчина с легкостью сбил его прямо на лету.

- Ну наконец-то, - произнесла она, чувствуя, как напряжение потихоньку оставляет ее. – Пожалуй, если бы в колониях мне почаще встречались люди в масках, я бы не торопилась называть это место гадким унылым болотом.

- …Мэй?

Ее брови непроизвольно дернулись вверх; что-то неуловимо знакомое в голосе противника застало Мэй врасплох. Ее промедление подарило незнакомцу в маске несколько секунд, которых с лихвой хватило, чтобы достать из-за пазухи дымовую бомбу. Мэй направила несколько стилетов в клубящееся серое облако, но ничего похожего на крик боли она не услышала.

Когда дым рассеялся, крыша была пуста.

- О! – перебил ее на полуслове Чианг, тучный, неуклюжий сын местного губернатора. – Так ты имеешь в виду Синего Духа?

Этим вечером их отцы, удалившись в кабинет, уже битый час обсуждали новый порядок налоговых сборов, оставив Чианга развлекать гостью. Но истинным развлечением для Мэй стало широкое грубоватое лицо Чианга, на котором живо проступала вся гамма эмоций, которую юноша испытывал в данный момент. Мэй невольно подумалось: а ведь ему стоит поблагодарить духов, что у отца не хватило средств направить сына в столичную академию. Его бы съели там заживо. Сама же Мэй терпела его присутствие лишь потому, что Чианг очевидно предпочитал Пай Шо положенным по этикету длинным беседам ни о чем. Довольно занятная партия помогла юноше заполучить полное одобрение Мэй, даже несмотря на его неадекватно бурную реакцию на каждое перемещение игральных фишек по полю.

К третьей партии Мэй порядком надоело выстраивать какую бы то ни было стратегию, и она бездумно передвигала свои фишки туда-сюда по игральной доске, тем более, что по очкам девушка выигрывала с самого первого хода. Незанятые игрой мысли тут же обратились к странному происшествию прошлой ночи. Благоразумно опустив детали, Мэй спросила Чианга, что он знает о странном человеке в синей маске, но не успела она закончить предложение, как Чианг, подпрыгнув на стуле от возбуждения, начал тараторить как сумасшедший.

- А кто такой, - она снова не глядя переместила фишку, - этот Синий Дух?

- Не «кто», - короткий, мясистый палец чуть не ткнул ее прямо в глаз. – Правильно будет сказать «что». Одни говорят – он разъяренный дух, убивающий тех, кто притесняет крестьян. Другие говорят, что маска, ну, та, которая на нем – символ возмездия, который получает призрак убитого солдата Царства Земли. Призрак мстит кому-нибудь из нас и обретает вечный покой, а его место занимает другой мертвец, и…

- Одним словом, он – преступник в дурацкой маске.

- Хм. Ну да, в целом так. Ну а мне больше по душе ужастики, – Чианг хохотнул. Фишки подпрыгнули и легли на доску в совершенно новом раскладе. – Он настолько умелый вор, что стал уже живой легендой, удивительно, что на Островах о нем ничего не знают. За его голову назначена такая цена, что можно подумать, будто это он убил принца Зуко или еще что-нибудь в том же роде.

Мэй промычала что-то неопределенное, гипнотизируя взглядом доску. Под столом, надежно скрытые от внимания Чианга, обе ее руки сжались, впиваясь заостренными ногтями в кожу ладоней.

- Твой ход.

- Что? Ах, ну да! Конечно! – Чианг перегнулся через весь стол и пристально уставился на какую-то комбинацию фишек у самого края доски. Через несколько секунд он поднял голову, одарив Мэй широкой улыбкой. – Спасибо, что согласилась поиграть со мной. Такой занимательной партии у меня не было аж с самой весны, когда у нас гостил генерал Айро.

Похоже, юноша уже мысленно предвкушал удивление Мэй, ну, или хотя бы что-то вроде «О, так значит, вас навещал сам Дракон Запада?», в ответ на что он смог бы вывалить на нее все-все подробности этого потрясающего визита. Вместо этого Мэй опустила голову еще ниже, стараясь не выдать взглядом той сумятицы, что творилась у нее внутри. Чианг, кажется, понял намек; по крайней мере, он вернулся к игре, не настаивая на продолжении разговора.

Мэй проиграла эту партию и, кивнув партнеру в знак благодарности, удалилась в приготовленную для нее гостевую спальню, чтобы – она это знала – увидеть во сне давно умершего мальчика с робкой улыбкой.

Мэй внезапно проснулась посреди ночи, и ее рука, отчасти бессознательно, тут же потянулась к стилету, спрятанному под подушкой. В темноте собственная спальня показалась ей совершенно незнакомым местом. Единственное, что позволяло ей хоть как-то различить предметы, – полоска света под дверью, и в этот свет порой заслоняла странная тень, которой там вовсе не должно было быть.

Кто-то стоял в коридоре напротив ее комнаты.

Мэй выскользнула из-под одеяла, как можно плотнее запахнулась в ночной халат – так, чтобы воротник прикрывал шею, а подол не задирался выше, чем у привычных Мэй нарядов – и на цыпочках подошла к двери. Естественно, она уже успела к тому времени вооружиться: наручи лежали совсем близко, в верхнем ящике платяного шкафа, но попытка достать их произвела бы слишком много шума. Пояс также остался нетронутым. Небольшой складной сай и пара-тройка стилетов, спрятанных в рукаве, на данный момент удовлетворяли всем ее пожеланиям.

Мэй осторожно прокралась на середину комнаты, избегая скрипучих расшатанных половиц. В конце концов, от всех этих уроков этикета была какая-то польза: они научили ее двигаться быстро и бесшумно.

Тень исчезла.

Мэй подавила желание тут же броситься к двери и рывком распахнуть ее настежь. Вместо этого она осторожно потянула на себя ручку, дав глазам время, чтобы привыкнуть к свету примерно дюжины расставленных в коридоре масляных ламп. Однако никто не воспользовался этим моментом, чтобы выпрыгнуть из-за двери и попытаться напасть на нее - или просто заговорить с ней. Выждав, Мэй шагнула за порог спальни.

Тускло освещенный коридор был абсолютно пуст. Однако Мэй, все еще не готовая отбросить сомнения, после кратких раздумий повернула налево, туда, куда направилась непонятная тень. Ночью поместье изменялось до неузнаваемости: каждый скрип или стук тут же пробуждал воспоминания о чудовищах, которых каждый ребенком воображает себе в невероятных количествах. Сейчас она должна была быть совсем одна: прислуга спит внизу, а губернатор, как помнила Мэй, держал свою персональную охрану на третьем этаже. Одним словом, ни один достойный доверия человек не захотел бы нанести ей визит посреди ночи.

Завернув за угол, Мэй зацепилась взглядом за полоску тусклого света, бьющего из-за полуоткрытой двери кабинета. Конечно, отец Чианга мог засидеться за бумагами допоздна. Конечно, губернаторы колоний и должны работать ночи напролет, планируя сбор урожая, перепись населения, налоги и прочие до зубовного скрежета скучные дела.

Но почему-то Мэй так не казалось.

Она бесшумно потянула на себя латунную ручку двери. Хорошо смазанные петли не издали ни звука.
В кабинете обнаружился собственной персоной Синий Дух – он стоял к ней спиной, занятый содержимым книжного шкафа, и, похоже, искал там нечто определенное. Что именно, Мэй не знала, да и узнавать, честно говоря, не стремилась. Какое-то время она молча стояла в дверях, стараясь запомнить странное ощущение торжества, вызванное тем фактом, что она вот уже вторую ночь подряд умудрялась застать врасплох «легендарного» преступника.

- Тебя никто не предупреждал, - уронила она, наблюдая, как его рука замерла на полпути, - что ты ослепнешь, если будешь читать при свечке?

Нетренированный глаз, пожалуй, и не заметил бы, как напряглись мускулы человека в маске, но у Мэй, к счастью, хватало опыта, чтобы распознать готовящегося к схватке.

- Не смей. Тебя почти что можно назвать интересным, а на сегодня мне уже надоело завидовать покойникам.
Синий Дух опустил руку и обернулся. Некоторое время Мэй молча изучала его маску: цвет был блеклый и противный, но в разрезах глазниц виднелось кое-что поинтереснее. Глаза, которые даже в тусклом свете свечи мерцают, словно расплавленное золото. Глаза уроженца Народа Огня. И…

… и что-то еще.

- Говори, кто ты такой, - приказала она, – и как ты узнал мое имя?

Синий Дух отвел взгляд.

- Если не заговоришь, познакомишься вот с этим, - имелся в виду сжатый в ее ладони сай, который Дух не мог не заметить. – И не думай, что я побоюсь его использовать. А теперь говори.

- Ты отпустила волосы, - наконец обернулся он. – Тебе идет.

Холодно.

Внезапный холод пробрал ее до костей.

Сай в ее руке заходил ходуном. Ослабевшая рука, наверное, и вовсе выронила бы его, потому что – нет нет нет этого не может быть он мертв я уже никогда его не увижу - …

Синий Дух снял с себя маску, обнаружив за ее широкой зубастой ухмылкой лицо Зуко.

- Мэй? – в коридоре послышался голос ее отца. – Что ты здесь делаешь?

Зуко скрылся под рабочим столом губернатора. Мэй смотрела перед собой невидящим взглядом, не оборачиваясь до тех пор, пока теплая широкая ладонь коснулась ее плеча. Отец стоял у входа в кабинет, свободной рукой поддерживая ярко разгоревшееся пламя. Судя по его спокойному взгляду, никаких мертвых принцев по дороге сюда он не встречал.

- Мэй, уже почти… ты – ты плачешь?

Она осторожно прикоснулась к своей щеке, потом какое-то время наблюдала влажный блеск ладони.

- Видимо, да.

Мягкое, широкое лицо ее отца, испещренное глубокими морщинами, вытянулось от удивления. Стряхнув с ладони огненный шар, он крепко и в то же время осторожно взял ее за плечи.

- Мэй, посмотри на меня. Что с тобой?

Первый раз в жизни вышколенные манеры подвели ее. Отец выбрал крайне неудачный момент: настолько уязвимой Мэй не чувствовала себя уже давно. Вариант «рассказать ему всю правду» можно было даже не рассматривать, и не только потому, что в их семье не было принято вести долгие сентиментальные разговоры. Разве что предмет беседы назывался «Том-Том».

Тай Ли научила ее прыжкам и кульбитам. Азула тоже преподала Мэй пару важных уроков. Например, преподносить правду особым способом.

- Сегодня Чианг рассказывал мне о жизни в колониях. Весной их навещал генерал Айро, и…

Отец тяжело вздохнул и, внезапно протянув к Мэй руку, мягко положил ладонь ей на макушку, как когда-то в далеком детстве. И, хотя ни он, ни мать давно не позволяли себе подобного в ее отношении, Мэй решила не возражать. Проявление заботы было сейчас даже кстати.

– Я знаю, это очень тяжело, но ты не должна позволять себе увлекаться напрасными надеждами, даже если и сам Дракон Запада позволяет себе такое. Он ушел, Мэй.

Да, ушел. Прямиком под губернаторский стол.

- Ты прав, – Мэй позволила себе устроить небольшое сентиментальное представление промокания глаз краешком рукава, затем направилась к выходу. Слава Созину, отец последовал за ней. – Я веду себя глупо, бродя в темноте по коридорам. Пожалуй, лучше я отправлюсь в свою спальню, где и получу все ответы. Сегодня же ночью.

- Вот это правильный настрой, милая! – отец похлопал ее по плечу, машинально прикрыв за собой дверь. – Хороший сон непременно даст ответ на любой важный вопрос.

- Именно. Наверняка, Воздушные Кочевники дрыхли, пытаясь увидеть во сне смысл жизни, когда наша армия стерла их с лица земли.

- Вполне возможно. Эти варварские народы такие странные.

Отец проводил ее до самых дверей в спальню, где она, сев на кровать, стала ждать гостя с того света.

Зуко не заставил себя долго ждать.

Он прокрался в ее комнату с ловкостью, которую Мэй раньше никогда за ним не замечала. Понимание того, что чувство равновесия Зуко приобрел лишь с возрастом, помогло ей перестать чувствовать скованность в его присутствии. И все же Мэй испытывала что-то вроде благодарности к полумраку комнаты, скрывавшему их лица друг от друга; скрывавшему шесть месяцев изгнания и два года, в течение которых принц считался погибшим.

Оба старались шептать как можно тише.

- Мэй?

- Я здесь.

- Где лампа?

- На прикроватной тумбочке. По левую руку от тебя.

Из темноты донеслось странное шуршание, затем шипение и легкий треск - это зажглась серная спичка. Желтоватый огонек слабо осветил обе фигуры: черная облегающая одежда и злобная ухмылка деревянной маски, скрывающей лицо Зуко; распахнувшийся и смятый ночной халат Мэй, который представлял бы из себя жалкое зрелище, особенно для строгих вкусов своей хозяйки, если бы не закрытая нижняя рубаха, плотные повязки, наручи и пояс с полным набором стилетов.

Наконец огонек дополз по спичке до пальцев Зуко. Тот тихонько ойкнул от удивления. В комнате снова воцарился мрак, послышалась возня, и через мгновение зажглась еще одна серная спичка. Тонкая ухмылка на лице Мэй бесследно исчезла:
- Зачем тебе спички?

Зуко переместил крошечный огонек в нутро масляной лампы и лишь затем снял маску Синего Духа, обнаружив за ней наморщенный лоб и мрачный, потемневший взгляд. Ушла спокойная самоуверенность. Перед ней снова оказался застенчивый тринадцатилетний мальчик из прошлого.

- Ты, ну, очень хорошо выглядишь.

- Верно, - кивнула она. – А еще у меня есть легкий доступ к моему арсеналу оружия - на случай, если какой-нибудь извращенец заберется ко мне в спальню и застанет меня неодетой.

- Ты… ты мне не доверяешь?

Ярость взвилась в ее груди, подобно языкам пламени. Если бы ее родители не потратили несколько лет на бесконечные проверки, покуда не удостоверились, что их дочь не обладает талантом покорения стихии, она бы уже превратила его в кучку пепла, прямо здесь и сейчас.

- Известий о тебе не было почти два года. Все считают, что Хозяин Огня втайне приказал избавиться от тебя – все, кроме твоего дяди, который даже на праздниках и фестивалях ходит мрачнее тучи, настолько его вымотали бесконечные поиски своего племянника. А теперь выходит, что генерал Айро во всем прав, ведь ты жив – ты жив и сидишь у меня на кровати, одетый, как последний вор, потому что по какой-то причине ты и есть вор!

Зуко недоуменно сморгнул.

- Знаешь, я никогда еще не слышал от тебя столько слов сразу…

Мэй швырнула стилет, целясь ему в голову. Зуко проворно отклонился; удар клинка достался деревянной стене, но все же несколько темных волосков, кружась, приземлились у его ног.

- Не смей шутить со мной, - сдавленно прошипела она. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и восстановить дыхание, но Мэй слишком давно научилась держать себя в руках. Когда она заговорила вновь, ее тон был по обыкновению холодным и безразличным. – Я считала тебя мертвым. Я похоронила тебя. Тай Ли и я держали поминальные свечи, потому что никто другой бы не осмелился. Ты не имеешь никакого права шутить со мной. Понятно?

- Мэй… - кажется, у этого кретина хватило, наконец, совести выглядеть пристыженным.

Она крепко зажмурилась на секунду, отгоняя непрошеные слезы.

Брови Зуко сошлись на переносице.

- Я не думаю, что тебе понравятся мои объяснения.

- Прямо сейчас ты сам мне не очень-то нравишься, – Мэй плотнее запахнула халат и потуже затянула шелковый пояс. – И любые твои объяснения могут только улучшить мое мнение, Зуко.

- Это честно, - кивнул он.

Мэй поудобнее устроилась на самом краешке кровати. Зуко, немного помедлив, слегка отодвинулся так, что теперь их разделяла удовлетворяющая всем приличиям дистанция, если слово «приличный» вообще можно было употребить для описания происходящего. В ее спальню забрался мужчина – преступник – которого она, едва одетая, собирается развлекать непринужденной беседой. Они не помолвлены, хотя и это было бы жалким оправданием их поведению. Они даже не встречаются.

Все выглядело так, словно они решили разыграть сценку из тех бездарных дешевых романчиков, которые так обожала Тай Ли. С той лишь разницей, что в случае, если бы Зуко вдруг пришло в голову подобно их герою наброситься на нее и стянуть повязки, ну, или начать говорить Мэй комплименты, он получил бы кинжал под ребро. Тем более что применить силу в данный момент гораздо больше хотелось ей.

Зуко положил маску к себе на колени, не желая нечаянно смахнуть ее на пол или, хуже того, сесть на нее. Синий Дух уставился на них обоих пустыми деревянными глазницами. Слабый огонек лампы очертил колеблющимися тенями злобно нахмуренные брови и зубастый, ухмыляющийся рот. Вблизи Мэй было видно, что маска очень старая и поношенная: толстый слой краски местами потрескался, а кое-где и вовсе отошел, оставив заметные проплешины.

Это был никакой не символ справедливого возмездия и небесной кары, а просто старая театральная маска, которую Зуко почему-то прижимал к себе точно так же, как ее мать – Том-Тома.

Заживо похороненный принц Народа Огня сглотнул:

- Наверное, все началось с того, что…

Добавлено (16/01/2011, 20:55)
---------------------------------------------
Примечания переводчика:

Скажу по секрету: в Мэйко-фендоме порой мелькают подобного рода идеи: оставшаяся за кадром встреча Зуко и Мэй в Царстве Земли где-то в рамках "полгода до начала сериала - первый сезон", в процессе которой они либо не успевают поговорить, либо по каким-то не зависящим от них причинам перекидываются всего парой-тройкой фраз.
И расставание под печальную музыку

Вот, если очень захочется, годный, нетривиальный пример: Pocket of Time by Omoni

Kometa, спасибо, но, боюсь, работ в жанре юмора/стеба здесь больше не появится.

BlueArrow, ну что значит "разделит судьбу", а? Я же черным по синему указала - "Осада" так или иначе будет закончена. Пусть пока полежит в сторонке, ну не скиснет же она от этого, право слово)
А насчет "Обстоятельств" могу точно пообещать, что сильно надолго не затяну, ибо а) оно короче, всего три главы, б) энная часть оставшихся глав уже начерно переведена.

Ждите, фидбечьте побольше и будет вам счастье. Я надеюсь.

В древние времена, когда Страна Огня еще не объединилась под властью Мудрецов и Хозяина Огня, старшего в их рядах, изгнанный правителем одного из крошечных государств мог искать убежища на соседних островах и там начать свою жизнь заново. Но принимали изгоя лишь в том случае, если он приходил с пустыми руками – в знак отказа от всего, что связывало беглеца с его бывшей родиной. Традиция выжила, и даже через много лет в современной Стране Огня от изгнанника ожидали того же жеста.

Когда свежая боль еще затмевала все воспоминания о недавнем приговоре, Зуко тайком вынес из дворца три вещи.

Первую, свиток с портретом его матери, он, аккуратно свернув, положил в шкаф в самом дальнем углу своей каюты. Сама мысль о том, чтобы продемонстрировать свое обожженное лицо матери – хотя бы и ее изображению на бумаге, – казалась ему кощунственной.

Вторую, старый подарок дяди, он надежно заткнул за пояс. Нож был хорош и сам по себе, но слова, выгравированные на его клинке, делали его для Зуко дороже сотни лучших позолоченных ножей.

Третьим был маленький кусочек лавового камня.

Несмотря на то, что Зуко уже многие тысячи раз пытался представить себе облик Западного Храма Воздуха, реальность все же нашла, чем поразить его. Да, архитектура святилища, конечно, была дика и непривычна взгляду жителя Страны Огня, но именно пустота комнат и коридоров Храма на долгое время завладела мыслями Зуко. Ни книг. Ни свитков. Никого. Лишь разбросанные повсюду обломки деревянной мебели. От того, что когда-то называлось "культурой Воздушных Кочевников", остались лишь испорченные фрески на стенах да потрескавшиеся каменные изваяния.

Дядя в очередной раз напомнил ему, что методичное истребление магов Воздуха и их культуры Созин предпринял в том числе и с целью лишить будущего Аватара из народа Воды или Земли любой возможности обучиться древнему, теперь уже навсегда утерянному искусству покорения воздушной стихии. Свитки, до которых не смогли добраться солдаты Нации Огня, уже давным-давно стали законной добычей расхитителей гробниц, и те записи, что не были основательно повреждены, разошлись, очевидно, по заоблачным ценам в крайне узком кругу заинтересованных лиц.

То был горький первый шаг на их пути, цель которого с каждой секундой казалась все более отдаленной и призрачной. Дядя не желал, чтобы племянник бродил по храму без его сопровождения, но Зуко так разозлила эта перспектива, что он кричал и бушевал до тех пор, пока его не оставили на террасе в полном одиночестве. Это ему Хозяин Огня велел найти Аватара. Это была его миссия. То, что левая половина его лица горела, словно к ней прижали раскаленную головню, вовсе не было причиной для того, чтобы «потерпеть», «успокоиться» или «помедлить». Если уж он смог пережить те минуты, когда дядя Айро брал остро заточенный нож и срезал полоски отмершей кожи с его покалеченной щеки, то поиски хоть каких-то подсказок в развалинах храма станут сущим пустяком.

Зуко бродил по длинному коридору, разглядывая закопченные стены и перевернутую мебель, когда ощущение простоты и жестокости окружающей его реальности внезапно прорвалось сквозь застилающую все дымку боли. Словно его поврежденный глаз вдруг прозрел иную реальность. Ему представилось, как через сотню лет руины королевского дворца, разрушенного врагами Страны Огня, навещает такой же путник в попытке отыскать среди развалин что-то о человеке, звавшемся «принц Зуко». Имя своей цели – единственное, что знает загадочный странник.

Но как мог тот странник узнать, что случилось с принцем, если все записи и исторические рукописи были уничтожены больше века назад? Как он будет пытаться напасть на след Зуко? Попытается понять образ его мыслей? Как вообще такие штуки работают? Как незнакомец, живущий через сто лет после него, сможет вообразить себе раскидистые яблони королевского сада, или пруд с уткочерепахами, или крохотный угловой коридорчик, где они с Мэй впервые держались за руки?

Задача этого странного путника будет…

Зуко изо всех сил зажмурил свой здоровый глаз, отгоняя от себя неоформленную последнюю мысль. Нет, повторил он несколько раз про себя, это не невыполнимо. Я обязательно найду Аватара!

Ближе к вечеру он высказал это вслух:

- Если это будет необходимо, я потрачу на поиски Аватара всю свою оставшуюся жизнь. С сегодняшнего дня я не потеряю зря ни одной минуты. Я знаю, что поймать его – моя судьба.

- Знаете, принц Зуко, - тепло улыбнулся дядя Айро, - судьба – это очень интересная вещь. Развитие событий нельзя предугадать заранее, но если держать открытыми свой разум и сердце, то обещаю, рано или поздно Вы поймете, в чем заключалось Ваше предназначение.

Позже, когда он сломя голову бежал вниз по горной тропе сквозь сгущающиеся сумерки, дядя недовольно восклицал ему вслед:

- Тише, тише! Нам, дряхлым старикам, порой требуется передышка!

Зуко не замедлил хода до тех пор, пока не достиг порта. Но даже там он не смог заставить себя оглянуться назад.

Они остановились в колониях, чтобы пополнить запасы провианта, но сам Зуко ни разу не сходил на берег за все те три дня, что корабль провел в порту. Здания, люди… все напоминало ему о родине. Кроме того, он знал, что подумает каждый увидевший его лицо без недавно убранной повязки, потому что те же самые мысли бродили и в его голове: жалкий, опозоренный.

Только несмышленый ребенок обжигается магией Огня.

Только слабак ставит на кон свою честь в Агни Кай и проигрывает.

Дядя пришло в голову, что музыкальная вечеринка скрасила бы долгие унылые недели, в течение которых корабль огибал северное побережье Царства Земли. Оказалось, что в куче инструментов, приобретенных им на местном рынке, затесался рог цунги, который генерал Айро тут же радостно вручил племяннику.

- Я помню, как славно Вы когда-то играли, - улыбнулся дядя. – Разве не чудесно попрактиковаться на свежем воздухе, любуясь на заходящее солнце?

- Я должен совершенствовать свои приемы магии Огня, а не мелодии для рожка!

- Принц Зуко…

- И что ты прикажешь делать с ним в схватке? Запустить Аватару в голову?

За все время путешествия он ни разу не принимал участие в «музыкальных вечерах» дяди.

Следующей остановкой на их пути был Северный Храм Воздуха. От Западного святилища остались одни руины, но Зуко изо всех сил убеждал себя, что в следующем из оставшихся трех Храмов его обязательно ждет какая-нибудь подсказка. В конце концов, один из них был для Аватара домом. Даже зная, что его народ мертв, Аватар все равно рано или поздно захочет туда вернуться, хотя бы для того, чтобы просто побывать в Храме.

Потому что это так естественно – желать вернуться домой.

Представители Министерства военных действий – правда, облаченные в штатское – остановили их прямо в порту:
- Приказом министра Куина на территорию Северного Храма Воздуха запрещено допускать посторонних!

Зуко вышел вперед, оттолкнув в сторону дядю.
- Мне нужно увидеть Храм! Да вы хоть знаете, кто я такой?

Джанг Ай – так звали главного представителя Министерства. Зуко хорошо запомнился этот факт, впрочем, как и любая другая деталь, хоть каким-либо образом связанная с этим уже поседевшим, но не по годам крепким мужчиной – презрительное выражение лица, ядовитая усмешка и холодность во взгляде, которым он буравил левую сторону лица Зуко. И ничто во всем свете уже никогда не заглушило бы эхом отдавшиеся в его ушах слова Джанг Ая:

- Кто ты такой, известно всем.

Многочисленные вопросы по этому поводу, всю дорогу не дававшие Зуко покоя, без следа исчезли в тот момент, когда башни Северного Храма возникли перед взорами путешественников. Сперва Зуко не поверил своим глазам, но дядя подтвердил, что да, он тоже видит перед собой парящих в воздухе людей. Также на этот раз генерал Айро даже не попытался хоть как-то замедлить его сумасшедший бег навстречу святилищу.

Впервые с момента изгнания, Зуко получил доказательства того, что все его надежды не были безосновательны.

Человек с лохматой бородой, одетый в фартук ремесленника, широко ухмылялся, протягивая ему обугленный планер, когда-то принадлежавший покорителю Воздуха. У планера не хватало одного крыла, а остов был изогнут под каким-то странным углом, словом, он совсем не походил на иллюстрации к военным хроникам, которые сотнями просматривал Зуко. Интересно, задумался он на секунду, а не разбился ли насмерть последний человек, который летал на нем?

- Удивительная конструкция, верно? – заметил Механик. - Учитывая то, что размах крыльев слишком мал, чтобы поднять в воздух даже ребенка, не говоря уж о взрослом. Согласно моей теории, если маги Воздуха и вправду покоряли высоты, указанные в исторических записях, то у них должны были быть полые кости. Вы только представьте это! Люди-птицы!

- Или, - отозвался дядя Айро из-за верстака, - они использовали в полете магию Воздуха.

- Возможно, - кивнул Механик, - но кто может сказать точно? Магов Воздуха не видели уже почти сто лет!

Руки принца заходили ходуном. Чтобы унять дрожь, Зуко изо всех сил сжал корпус планера, раскрошив его на обгорелые, трухлявые щепки. Реликвия сломалась в его руках, как сухой крекер. Не говоря ни слова, Зуко выронил деревянные обломки прямо на пол лаборатории.

Механик и дядя обменялись тревожными взглядами.

- Ох, пожалуйста, не бойтесь, молодой человек! Там, откуда я взял этот планер, осталось еще много таких же. – Повисла многозначительная пауза. – Ну, или не очень много. Но от этого экземпляра я уже получил все, что хотел.

- Чтобы создать собственные планеры, - безучастно кивнул Зуко. – Чтобы летать без магии Воздуха.

- Верно, юноша!

- Почему? – проворчал он. – Почему вы поселились на родине Аватара?

Механик задумчиво пригладил усы, ну, или, по крайней мере, постарался воспроизвести когда-то привычное движение. Его левая рука была плотно забинтована. В том месте, где белоснежная ткань утягивала три коротких обрубка пальцев, бинты заскорузли и потемнели. Когда Зуко поинтересовался природой увечья, изобретатель попытался отвлечь его внимание возбужденными разглагольствованиями о доселе невиданном «безопасном точиле для ножей». Слабое оправдание. Зуко стало нехорошо от одной мысли о том, как, должно быть, запугивали люди министра Куина этого витающего в облаках дурачка, требуя новых и новых изобретений. Как мог человек, имеющий хотя бы отдаленное понятие о чести подданного Страны Огня, допускать подобные зверства? Война – это одно дело, но такое…

Спросить о том, как сын Механика, практически его ровесник, потерял возможность ходить, Зуко уже не посмел. Он тут же возненавидел себя за очередное проявление трусости, пусть даже и невидимое для чужих глаз, но на сегодняшний день ужасов и без того хватало. Он заснет куда быстрее этой ночью, если сейчас не кинется выяснять точной цены, заплаченной за чертежи последней модели танка для войск Народа Огня.

- Людям нужно какое-то место, чтобы начать жизнь заново, - обронил Механик после долгой паузы, - а здесь уже давно никто не обитает. Я подумал, что умершие маги Воздуха уже не рассердятся на нас за вторжение.
Зуко опустил глаза. На его руках остались пятна сажи. Он тщательно вытер ладони друг о друга и на долгое время задержал дыхание, чтобы не чувствовать запах горелого дерева.

По дороге к порту Зуко угрюмо плелся позади своего дяди.

- Племянник?

- Да, дядя?

- Знаете, я тут подумал… раз Ваше здоровье вернулось к Вам в полной мере, мне кажется, что настала пора возобновить тренировки магии Огня.

- … спасибо, дядя.

Неизменный корабль поджидал принца в порту в полном одиночестве. Согласно закону и традициям, жители Страны Огня не должны были вступать в контакт с изгнанниками. Хотя бы и с членами королевской семьи. Не то, чтобы он ожидал письма от Азулы или хоть какой-нибудь весточки от… одной из ее подруг, но Зуко все еще оставался сыном Хозяина Огня Озая. Отец наверняка догадывался о том, что на данный момент бинты Зуко уже были сняты, хоть он и ни разу не справлялся о его здоровье.

Когда Зуко покидал дворец, целители не могли сказать с полной уверенностью, ослеп ли он на один глаз, или же нет.

Генерал Айро предостерегал его от ложных надежд в отношении отца и возможных весточек от него. Зуко тут же внутренне согласился с дядей. Хоть он и принц, но изгнанный и покрытый позором. Какое право он имел требовать чего-либо от Хозяина Огня, когда он все еще не привел ему закованного в цепи Аватара?

У него не было на это никакого права.

Пока отец не вернет ему честь, он оставался никем и ничем.

- Еще раз, - велел дядя.

Зуко отшвырнул прочь влажное от пота полотенце. Лейтенант Джи, стоящий напротив него, сплюнул накопившуюся слюну прямо себе под ноги. Жаркое полуденное солнце обжигало им спины, а вокруг от горизонта до горизонта расстилался голубой океан. И все же, когда противники шагнули навстречу друг другу, мир в глазах Зуко сжался до размеров палубы корабля. Только он и противник, здесь и сейчас.

Лейтенант более десяти лет служил в качестве унтер-офицера ровно до того момента, как началась осада Ба Синг Се, и его личное дело по какой-то причине привлекло внимание генерала Айро, который и выдвинул кандидатуру Джи на прохождение офицерского экзамена. Дядя заверил Зуко, что лейтенант Джи – вполне достойный человек: упрямый, но верный своему слову. Сам Зуко находил лейтенанта грубым и непочтительным, не говоря уже о том, что тот обращал непростительно мало внимания на свое низкое происхождение.

Но он все же был вынужден признать, что лейтенант был выдающимся магом Огня и на данный момент превосходил Зуко в искусстве покорения стихии. То была очередная горькая правда в ряду тех, что Зуко пришлось проглотить за последние три месяца.

И все равно, как ни крути, лейтенант Джи был кретином, и день, когда Зуко, наконец, удастся надрать ему задницу, станет самым счастливым днем в его жизни – естественно до того момента, как он схватит Аватара.

(Потому, что Аватар еще жив, в который раз повторил Зуко про себя).

Зуко атаковал первым, вызывая ударом ноги широкий огненный хлыст. Почему-то он практически не ощутил жара длинных языков пламени. Джи прорвался сквозь огненную завесу, рассеяв ее сильным ударом кулака, и перешел в наступление. Дистанция между ними стремительно сократилась, но Зуко оказался быстрее. Проворство, которого так недоставало стареющему лейтенанту, вело его вперед, навстречу удару и под удар Джи одновременно.

- Помните о дыхании, принц Зуко! Сила мага Огня идет не от мускулов!

Зуко не стал тратить драгоценные секунды боя на то, чтобы обернуться и прокричать генералу Айро в ответ, чтобы тот, наконец, заткнулся и прекратил повторять вещи, которые он, Зуко, – спасибо огромное, дядя! – знал уже давным-давно. Не было времени. Джи атаковал снова. Мир сжался еще раз: его ярко-алое пламя против оранжевых и местами ослепительно-желтых огненных потоков Джи.

Он был на тридцать с лишним лет моложе лейтенанта. Он был полностью здоров, его растили на сбалансированной диете, привозя для него лучшие продукты со всех уголков страны, и следили за его физическим состоянием с тех пор, как он едва-едва начал ползать. Он медитировал и делал особые дыхательные упражнения утром и вечером каждый день. С момента изгнания он снова и снова бросал вызов возможностям собственного тела – и все для того, чтобы подготовиться к финальной схватке с Аватаром.

И все же он не мог одолеть Джи.

Исход поединка был решен с самой первой минуты. Зуко всем телом ощущал, как, несмотря на старания, он неконтролируемо совершал ошибку за ошибкой – словно кровь просачивалась сквозь пальцы руки, сжимающей глубокую рану. Через секунду его движения уже полностью подчинялись ритму лейтенанта; Зуко реагировал на его пламя и его волю. Джи был вынужден следовать приказам дяди, так что поединок продолжался, несмотря ни на что. Мужчина замедлил темп, всем телом показывая каждый удар и прыжок, который он только готовился совершить. Зуко мог лишь представить себе, насколько в этот момент Джи, должно быть, презирал своего соперника, думая, о том, как принц жалок.

Но до помутнения рассудка Зуко доводило понимание того, что на самом деле он смог бы побить Джи. Он точно знал, что и как ему нужно было делать, он видел каждую возможность для нападения, когда его противник случайно открывался в ударе, но Зуко не мог атаковать. Его огонь не был достаточно жарким. Его удары не были достаточно сильными.

Как бы он ни старался, эта задача была ему не по зубам.

Гнев Зуко, копившийся все эти шесть унизительно проигранных поединков, расцвел дикой, необузданной яростью. Он проклинал всех и вся. Себя за выказанную слабость. Джи – за то, что одолел его. Свою магию Огня – за то, что подводила раз за разом. Дядю – за то, что во весь голос подбадривал его, когда он сражался наиболее отвратительно. Команду – за то, что сплетничали о его проигрышах, словно старухи. Аватара – за то, что исчез без следа. Своего отца – за…

Постойте, что?

Джи влепил ему увесистую затрещину, когда, отвлеченный своими мыслями, Зуко не смог вовремя увернуться. Палубные доски ринулись навстречу его лицу.

После того злосчастного поражения спарринги больше не повторялись. Дядя засадил его за дыхательные упражнения, объяснив отсутствие жара странным образом заалевшего пламени Зуко его пренебрежением к основам. Лишь возвратившись к сути магии Огня, возвестил он, возможно будет завершить тренировки.
Когда в ответ Зуко накричал на дядю за неуместную жалость, ярость на какое-то время подарила ему иллюзию возвращения внутреннего пламени. Он мог орать и бесноваться, а дядя лишь печально улыбался в ответ: пусть он и не понимал, что стоит на кону для Зуко в его миссии, он не мог не осознавать, что магия Огня должна подпитываться гневом.

Но как бы Зуко ни раздувал бушующее внутри пламя, способность покорять Огонь уходила с каждой минутой. Когда их корабль входил в залив Э Ниу, его голос окончательно сел, а единственным оружием против предполагаемого всемогущества Аватара стали крошечные нежаркие язычки пламени.

Восточный Храм Воздуха, в отличие от его собратьев с Запада и Севера, находился в самой глуши необитаемого острова. К нему не вело ни единой дороги, лишь путаные звериные тропы. Пожелавший посетить руины храма был обречен дни напролет бродить по дикой гористой местности. В частности, ему и дяде понадобилась целая неделя блужданий на то, чтобы, наконец, увидеть свою цель где-то далеко на горизонте.

Когда он только-только начал планировать свое путешествие по четырем Храмам, Зуко возлагал на это место самые большие надежды. Восточное святилище было самым отдаленным из всех; оно было запрятано в самой глуши Царства Земли. Еще пятнадцать лет назад, до того, как эскадра Страны Огня разгромила остатки флотилии Ба Синг Се, какой-нибудь рисковый маг Огня, снаряжающий экспедицию на поиски ценных артефактов Восточного Храма, подвергал себя смертельной опасности. Значит, в этом месте непременно сохранилась какая-нибудь подсказка относительно местонахождения Аватара.

Но у его ног снова раскинулось заброшенное кладбище, и собственное равнодушие – единственное, что неприятно удивило Зуко в этой ситуации.

Зуко какое-то время бродил по арочным мостам, соединявшим различные строения храмового комплекса, а чистый горный воздух обдувал его, высушивая капельки пота, то и дело выступавшие у него на лбу. Когда Зуко поднял взгляд в холодное, свинцово-серое небо, ему внезапно пришло в голову, что грусть испытывает лишь тот, кто разочаровался в чем-либо, а чтобы разочароваться, нужно сначала заиметь неоправданно высокие ожидания.

Мимо бодрым прогулочным шагом прошел смуглокожий, лысый старик с ослепительно белой бородой.
- Хорошая погодка сегодня.

- Ветер холодный, - машинально ответил Зуко, все еще завороженный плывущими по небу облаками.

- Кажется, скоро пойдет дождь.

- Я надеюсь, что нет.

- Что ж, приятного дня.

- И тебе также.

Прошло несколько секунд.

- Э-ЭЙ! А НУ НЕМЕДЛЕННО ВЕРНИСЬ!

Дядя Айро шумно вдохнул пар, поднимавшийся из его чашки:
- Какой редкий вид жасмина, преподобный!

- Спасибо, друг мой, - улыбнулся в ответ гуру.

- Ммм! Вы согласны со мной, принц Зуко?

- Да. Верно. Чай, – он вытер рукавом взмокший лоб. – Просто прекрасный.

Зуко поглядел на осыпающуюся террасу, которую на данный момент ему приходилось делить с этими двумя стариками. Вокруг раскинулись зеленеющие сады. Тогда как сами ветхие руины Восточного Храма Воздуха, вот уже сотню лет находившиеся в забвении, густо заросли травой и лианами, фруктовые деревья выглядели ухоженными. Конечно, они совсем не походили на ровно подстриженные кроны яблонь в Королевском Саду, но, наверное, неразумно было бы предъявлять такие претензии человеку, который трудился тут в одиночку. Ведь Патик, кажется, жил только тем, что самостоятельно выращивал здесь. Зуко даже приметил краем глаза маленькую овощную грядку возле полуразрушенного фонтана.

- Почему вы живете здесь? – обратился он к гуру.

- Много лет назад, - старик подтянул под себя ноги, садясь в позу лотоса, - у меня было видение: я помогал Аватару обрести духовную силу. И вот я пришел в Восточный Храм Воздуха, чтобы ждать его появления.

Обычно Зуко привык сомневаться в существовании духов, видений и прочей подобной чепухи, несмотря на постоянные уговоры своего дяди. Он давным-давно выучил в школе, что лишь варварские народы почитают такие вещи. Цивилизованному подданному великой Страны Огня не нужны никакие высшие силы. Всему на свете есть рациональное объяснение, вроде того, что Аватар на самом деле является всего лишь необычно сильным магом. А если все эти потусторонние штуки и существовали когда-то давно, то в современном мире они уже утратили всякую силу. Да что там говорить, если духи не пошевелили и пальцем ради спасения магов Воздуха!

И, тем не менее, когда нищий отшельник, стоя на вершине скалы, внезапно заявил ему, что он видел во сне Аватара, Зуко обнаружил, что какая-то часть его жаждет до конца выслушать все, что скажет этот человек. Насколько более жалким я еще смогу стать?

- Расскажите о своем видении, ваше преподобие, – привычным ему властным тоном приказал Зуко.

- Боюсь, что не смогу рассказать вам многого, - Патик подул на дымящийся ароматный напиток, затем отхлебнул из своей потрескавшейся чашки. – После того, как скрылась Комета Созина, я несколько месяцев провел в медитации в Южном Храме Воздуха, как вдруг перед моим внутренним взором появился образ моего близкого друга, Воздушного Монаха. Его имя вряд ли вам что-то скажет, но при жизни мы с ним были духовными братьями. Я поверил ему, когда он сказал, что я должен буду сыграть великую роль в тот момент, когда будет решаться судьба нового мира. Я увидел себя в этом месте, - он повел рукой в сторону развалин, - и пришел сюда, и ждал, когда Аватар явится передо мной.

- В-вы ждали… Аватара… целых девяносто семь лет?

- Да.

От спокойной честности, звучащей в голосе Патика, по спине Зуко пробежал холодок.
- Вы сумасшедший.

Гуру улыбнулся.
- Не более чем ты, решивший искать Аватара спустя девяносто семь лет.

Из-за проблем с покорением Огня Зуко принес с собой в храм клинки-дао, зная, что в бою против Аватара они будут куда более надежным оружием, чем его сошедшая на нет магия. Сейчас же, когда он внезапно вскочил на ноги, оружие мертвым грузом потянуло его к земле. Его колени подогнулись. Желудок свернулся тугим комком, пытаясь изгнать из организма проклятый чай, кажется, замешанный напополам с кислотой.

- Я не… нет, я… я не… чувствую…

Взгляд принца затуманился. Дядя подхватил его в падении.

На этом месте Зуко остановил свой рассказ. Какое-то время его рука в темной перчатке нервно растирала колено. Когда он поднял голову и поглядел на Мэй, ее лицо было, как всегда, бесстрастно, но серовато-желтые глаза светились любопытством.

Девушка была холоднее, чем он помнил. Жестче. Однако она спасла его там, в кабинете, когда зашел ее отец, значит, какая-то ее часть все же доверяет ему. Это было для него почти внове – доверие кого-то, кто знал его прежнего, настоящего.

- Следующая часть истории, она… немного странная.

- То есть ты, наконец, перестанешь ныть?

Он фыркнул.

Огонь вернулся к Зуко.

Он заполнил его поры, обжег каждый дюйм его кожи. Его дыхание стало похожим на дыхание дракона, его легкие растрескались от жара, и скоро нежная розовая кожа гортани обуглилась и почернела.

Он открыл глаза. Дядя Айро сидел рядом, вливая ему в глотку студеную воду из ковша. Сумасшедший гуру тоже был здесь, он промокал лоб Зуко чем-то мокрым. Когда он слабо попытался оттолкнуть старикашку, чтобы тот прекратил, наконец, поливать его кожу своим ядом, дядя аккуратно перехватил его запястье.

Он закрыл глаза. Он был Лордом Огня Зуко, повелителем мира тьмы и запустения, восседающим на своем высоком троне. Больше здесь не было никого. Они все оказались слишком слабы, чтобы жить, чтобы заслужить существование в его, Зуко, мире. Он спросил себя: а почему так вышло? Мир станет лучше, если изгнать из него жалость и сострадание, это несомненно, но, может, все-таки будет хорошо, если в нем останутся люди, даже слабые? Он обернулся к драконам, лежащим по правую и левую руку от него, чтобы спросить их мудрого совета, но они не смогли ответить, так как обратились в камень. Ах, да, подумал Лорд Огня Зуко, драконы же давно вымерли.

Он открыл глаза. Он был по-прежнему принцем Зуко, и ему было страшно. Дядя нашептывал ему какие-то благоглупости. Гуру вещал несусветную чушь, кажется, что-то о мотылькобабочках и коконах, в то время как Зуко отчетливо ощущал движение драконьих крыльев у себя под лопатками. Крылья болезненно набухали, желая прорвать скрывающую их кожу.

Он закрыл глаза. Лорд Огня Зуко потянулся к венчающей его голову золотой короне. Он вынул украшение из прически, пристально рассмотрев все пять заостренных дуг, слитые в единый золотой язык пламени. Если в мире больше никого не осталось, зачем ему носить эту вещь? Кто распознает, какое значение скрывает она в себе?

Корона выпала из его руки и со звоном скатилась по ступенькам, ведущим к возвышению трона. Теперь он больше не Лорд Огня.

Ничего не случилось.

И Зуко открыл глаза.

- Всегда хотела попробовать какой-нибудь наркотик, – прервала его Мэй. – Приятно знать, что в мире осталось что-то нескучное.

- Дядя сказал, что это было духовное перевоплощение, вызванное моей внутренней борьбой.

- Ты точно уверен, что этот оборванец не отравил твой чай?

- Даже если и так, это не меняет того, что я осознал.

Их корабль вышел из залива Э Ниу и напрямик через Ба Синг Се направился в колонии. Было бы куда быстрее сразу взять курс на юг, но Зуко не настолько спешил, чтобы рисковать встречей с пиратами моря Бай Маопи – по крайней мере, не в том случае, когда у него вовсе не было намерения плыть к Южному Храму Воздуха. Зуко уже знал, что он встретит там: то же самое, что принц обнаружил бы и в любом другом отдаленном уголке земли, решись он, согласно первоначальному замыслу, совершить кругосветное путешествие.

Ничего.

Аватар давным-давно умер. Все, включая отца, знали об этом.

Когда Зуко в своем стремлении защитить новобранцев сорок первой дивизии без позволения заговорил на военном совете, в глазах отца он проявил себя слабаком и трусом. За это Хозяин Огня ожег ему лицо и изгнал из страны, после навязав ему невыполнимое задание только для того, чтобы еще больше оскорбить Зуко.

Отец не ждал, что он когда-либо отыщет Аватара.

Отец хотел, чтобы он больше не возвращался домой.

Отец ненавидел его.

Зуко ненавидел отца в ответ, но все же часть его продолжала любить Озая.

Дядя, без сомнений, почувствовал перемену в его поведении; увидел то, что злость, движущая им все это время, испарилась без следа. Во время ночной смены, когда вся остальная команда спускалась в каюты и предавалась сну, Айро вполголоса рассказывал ему о том, что магия Огня не всегда черпала силу из разрушения и гнева, что и любовь когда-то была ее источником. Дядя оставлял свитки о Воинах Солнца на его столике для медитаций, но Зуко не читал их. Отчасти дело было в том, что его возможностей покорения стихии едва-едва хватало на то, чтобы затеплить свечу, но это его не беспокоило. Его больше ничто не беспокоило. Да и почему что-то должно было его беспокоить? Теперь он стал абсолютно свободным.

Наступил новый день. Он, Зуко, больше не был обязан гоняться за призраком Аватара по всему свету. Он мог делать то, что захочет он сам. Теперь он – просто Зуко. Не наследный принц Зуко. И уже никогда – Хозяин Огня Зуко. Он ни за что не станет тем, чем когда-то стал его отец: человеком, не познавшим сострадания и потому обреченным на вечное одиночество. Он свободен стать тем, кем захочет.

Осталось лишь выяснить, кем именно.

Они прибыли в колонии как раз накануне Фестиваля Созина. В порту с кораблей сгружали тонны фейерверков. В воздухе носился аромат свежеприготовленных национальных блюд, отчего рот то и дело наполнялся слюной. Флаги и растяжки на каждом шагу кричали о 97-й годовщине сокрушительной победы Народа Огня над армией Воздушных Кочевников.

Ночью, когда улицы колониального городка залил свет тысячи желтых и оранжевых фонарей, их команда сошла на берег, чтобы присоединиться к праздничным гуляниям. Дядя Айро попытался убедить племянника покинуть каюту вместе со всеми, но Зуко удалось отговориться тем, что он не собирался умирать со скуки, наблюдая за соревнованием по игре Пай Шо, проходившим в центре города. Лишь убедившись, что он остался на корабле в полном одиночестве, Зуко поднялся со своей кровати и начал паковать вещи.

В знак расторжения всех связей с бывшей родиной, изгнанник должен был прийти с пустыми руками, и только в этом случае его принимали без расспросов. Чтобы начать жизнь с чистого листа, изгнанник приходил в свой новый дом словно рожденный заново.

Но на сей раз Зуко уходил по своей воле, и он не имел никакого понятия о том, в каком месте начнется его новая жизнь. Так что корабль, на долгое время ставший ему домом, он покидал, как следует подготовившись к будущим невзгодам.

Большая часть вещей, заполнявших его каюту, принадлежала дяде или же была оплачена из дядиного кармана, так что Зуко постарался обойтись лишь самым необходимым. Это путешествие было новым началом для него и только для него. Зуко оставил свои вызолоченные доспехи – такое полагалось носить лишь принцам, а принцем он больше не являлся. Клинки-дао Зуко все же забрал с собой – ему, лишенному магии Огня, нужно было как-то защищать себя в схватке. Больше, за исключением небольшой суммы денег и нескольких смен одежды, из каюты не исчезло ничего.

Свиток с портретом матери Зуко, скрепя сердце, оставил на корабле. Он должен был отыскать свою судьбу, а значит, с семьей нужно было расстаться. Это было легко, когда дело касалось лишь отца и Азулы, но воспоминания о матери были драгоценны для Зуко, а от дяди он всегда получал лишь любовь и поддержку. И, тем не менее, с этим следовало покончить как можно быстрее.

Кинжал, принадлежавший когда-то давным-давно сдавшемуся в плен генералу Царства Земли, он понадежнее заткнул за пояс. Это был прекрасный кинжал – традиционный пучок волос на голове Зуко был отрезан в одно касание – а слова, выгравированные на его клинке, были сейчас важны для юноши как никогда. Даже теперь, когда против него ополчился весь мир, он никогда не сдастся без боя.

Последним к его поклаже прибавился маленький кусочек лавового камня.

Причудливо изогнутый в форме сердца, это камень был давним подарком девочки, которая так редко улыбалась. Зуко было хотел оставить его, понимая, что он больше никогда не увидит свою родину, но, в конце концов, у него не поднялась рука. Камешек, как и драгоценный нож, был подарком от чистого сердца.

Предчувствуя, что вся его будущая жизнь будет обделена заботой и любовью, Зуко сунул лавовый камень в свой нагрудный карман.

Закинув за плечи мешок, он спустился с корабля как раз в тот момент, когда в небе загрохотали фейерверки. Все взгляды были прикованы к разноцветному небу, так что юноша со шрамом, спустившись по трапу старого, проржавевшего суденышка, ушел в город незамеченным.

Выйдя на одну из главных улиц, он наткнулся на свое первое препятствие. Дороги были наводнены толпами людей в ярких карнавальных масках, и юноша с огромным шрамом на лице сильно выделялся на их фоне. Зуко на все парах подлетел к первой же попавшейся ему на глаза палатке, где торговали атрибутами праздника.

Какое-то время он брезгливо оглядывал нагромождение дешевой карнавальной мишуры, не решаясь сделать выбор, но до того, как Зуко уже протянул руку, чтобы взять с прилавка наименее ужасный вариант, его взгляд внезапно привлекла маска, на которую он почему-то не обратил внимания при первом осмотре содержимого палатки.

Широкие нахмуренные брови. Дюжина острых клыков. Застывшая на губах усмешка.

Зуко взял в руки маску Синего Духа и…

Добавлено (31/01/2011, 22:13)
---------------------------------------------
Примечания переводчика:

Соответствующий раздел Аватар Викиа говорит, что таки да, Страна Огня когда-то была теократией и управлялась советом Мудрецов Огня, а ХО был при них, так сказать, всего лишь "первый среди равных". Однако мудрый дядя Монтескье еще давно предупреждал, что при жарком климате ничто околодемократическое долго не протянет.

Без пяти минут канон, утверждают вездесущие шипперы. Эпизод с камнем должен был войти в официальный Ник-Маговский комикс Going Home Again, посвященный "свиданию" Зуко и Мэй в захваченном Ба Синг Се. Но увы-увы-увы...

Почему Айро вдруг усиленно "выкает" Зуко, объяснит вот этот умный товарищ. В английском тексте, как вы понимаете, таких тонкостей не отследить.

«Над ним не было ничего уже, кроме неба, — высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал», — подумал князь Андрей» (с)

Ну, тут сложно было не провести параллель: не так уж часто бывает такое, чтобы чувак, поглядевший на небо, моментально впадал в пофиг полную нирвану.
Об отношениях автора с русской классикой не знаю, да и узнавать не хочу. Все равно культура та-а-кой палимпсест...

А ты их разводишь? Интересно. По мне так те же яйца, вид сбоку, вернее, разные стадии психологической травмы - ну и разный темп и порядок их прохождения соответственно.

Канонный Зуко, имхо, отрицает травму как таковую, пытаясь запихнуть ее в рамки чего-нибудь рационально объяснимого: "я вел себя плохо и папа меня наказал, это совершенно нормально". Проблема-то в том, что все вокруг него на данный момент НЕ нормально: отец, война, комета, аватар... вот принц по мере сил и энергии (которых у него, между прочим, почти неиссякаемые запасы ЧС такая ЧС) пытается повернуть все и вся в "нормальное" русло. Отсюда и оры-психи.
Зуко из "Обстоятельств" перешел в стадию этакого иррационального эскапизма: зациклился на себе и на своей неподконтрольной смене эмоций (кои уже не только круг ярость-апатия-ярость как у канонного). О травме опять же ни гугу. "Дом" и все, что с ним связано, в т.ч. Мэй, у Зуко теперь представляет из себя лишь некую абстрактную идею спокойствия, стабильности. И поэтому - опять же имхо - он так легко все бросает под конец. С идеей, с набором желаемых ощущений расстаться сложно, но все таки полегче, чем со с вектором, задающим твоему миру смысл.
Так-то.

Эм, а они кому-то были не близки? Канон же вроде как... кстати, спасибо, забыла про важную сноску)
Просто скажу по секрету: мне не нравится, когда это дело слишком драматизируют. Какая-то неестественная для 12-13 лет драма выходит, хоть в "Роковую страсть" какую вставляй, блин.

А вот что из себя представляет потерявший бендинг, но разобравшийся с отцовскими мотивами беглец-Зуко - вопрос.

- …а люди куда охотнее согласятся приютить у себя незнакомца, если тот поможет им решить проблемы, с которыми они не могут справиться самостоятельно. Добывая средства к продолжению военных действий, люди моего отца терроризируют сотни семей…

Мэй едва ли вполуха слушала, как Зуко наполнял содержанием промежуток в два года, когда он считался официально без вести пропавшим; свою вторую жизнь, прожитую под сотней разных обличий, связанных, тем не менее, воедино маской Синего Духа. То был довольно-таки монотонный рассказ, вроде тех, что встречаются почти в каждой детской книжке. Принц в изгнании, затерянный среди простого народа, вынужденный стать преступником ради сохранения собственной жизни и отмщения тем, кто обрек его на мучительные страдания.

Это было настолько глупо, что вызывало острый прилив нежности. Несмотря на то, что осознание истинных мотивов отца едва окончательно не сломало Зуко, он каким-то образом умудрялся оставаться таким же олухом, каким Мэй помнила его с самого детства. Тысячи мальчишек во все времена преподносили своей первой школьной любви букетик диких цветов; некоторые из них заходили настолько далеко, что обещали непременно принести свежесорванную лавовую розу, но почему-то иметь дело с исколотыми пальцами не желал никто. То обстоятельство, что Зуко ни разу за все те годы, которые они провели рука об руку, не обеспокоился тем, чтобы обломать шипы до того, как прикоснуться к цветку, было так же до умиления глупо. Почти как смотреть на Тай Ли, скрутившую саму себя в такой узел, что встать на ноги без посторонней помощи у нее уже не получалось.

Он мог отыскать затерянную где-нибудь в глуши колониальную деревушку и начать там абсолютно новую жизнь, или же затеряться в людской толпе на огромных территориях Царства Земли, где никто лишний раз не обратит внимания на шрам от ожога. Но вместо этого он напялил идиотскую маску и принялся совершать одно преступление за другим. Она едва не рассмеялась, когда Зуко оживленно рассказывал о насущных проблемах крестьянского быта – будто школьник, желающий огорошить друзей новой страшилкой на ночь, - но тон принца был так серьезен, что любая реакция, отличная от спокойного кивка, оскорбила бы его до глубины души.

Во всяком случае, немногие бы согласились подобно ему взвалить на себя такую ношу – принять вызов собственного отца и броситься на бесплодные поиски Аватара по всему миру. Все же она была искренне рада тому, что Зуко почти не изменился, даже после всего, что ему пришлось перенести: дуэли Агни Кай и последующего изгнания.

Она удивилась про себя – а знал ли генерал Айро о тех лавовых розах, что его племянник когда-то дарил Мэй? Скорее всего, нет. Если бы знал, то последние два года он преследовал бы Синего Духа, а не обозленного на весь мир юного принца.

- Зуко.

Он прервался на полуслове и обернулся к ней. В его глазах открыто читалось нетерпеливое ожидание, и Мэй не составило труда догадаться, что Зуко ждал ее окончательного приговора. Даже тот незначительный контроль над выражением лица, что у него когда-то был, стерся под грубой поверхностью деревянной маски. Мэй подумалось, что если б она сейчас попыталась так же ярко показать миру все свои чувства, то наверняка потянула бы добрый десяток лицевых мышц.

- Д-да?

Оттренированное за несколько долгих месяцев вынужденного общения с невежественным простонародьем выражение холодного равнодушия на ее лице, должно быть, пугало его. Когда она заговорила вновь, в ее голосе не промелькнуло ни намека на какие-либо эмоции. Пусть Зуко истолкует значение вопроса как хочет, а уж его интерпретация объяснит столько же, если не больше, чем его ответ.

- Почему ты не сказал дяде о том, что оставляешь его? Он ищет тебя по всему свету с того самого момента, как ты покинул корабль. Ты должен был послать ему весточку, дать понять, что ты жив, хотя бы и спустя несколько лет.

Вопрос. Горькая правда. Попытка сближения. Все вместе это должно было бы превратить его в запаленную шутиху, плюющуюся огнем направо и налево. И все-таки этого не произошло.

- Знаю, – он шумно вздохнул, затем выдохнул. – Поэтому вместе с отрезанным пучком волос я оставил в каюте записку.

Ее глаза чуть сузились.

- Ты оставил ему записку.

- Да. Так было проще все…

- Ты оставил ему записку.

Он замолчал, кажется, наконец, поняв, что Мэй имела в виду нечто совсем другое:

- …а я не должен был этого делать?

- Зуко, - медленно произнесла она, изо всех сил подавляя рвущееся из горла рычание, - что конкретно ты сказал ему в этой записке?

Дядя,

Сожалею, что тебе приходится так об этом узнать, но нам больше нет смысла путешествовать вместе. Мне нужно найти свой собственный путь.

- Ай! – Зуко потер макушку, куда только что прилетел увесистый шлепок. - А это за что?

- Какой же ты все-таки кретин, – губы Мэй были лишь слегка поджаты, а залегшую меж бровей морщинку невнимательный взгляд бы с легкостью пропустил, но глаза ее просто полыхали. Зуко сражался с магами Огня и Земли, солдатами, наемными убийцами, пиратами, бандитами и толпами обозленных крестьян, но еще ни один человек не внушал ему столь отчетливое чувство опасности, как смотрящая ему сейчас прямо в глаза девушка.

Зуко поерзал на кровати, внезапно исполнившись благодарности к своей одежде, что, несмотря на облегающую форму, своим глубоким черным цветом та скрывала нецеломудренные реакции его тела.

- Твой дядя всегда беспокоился о тебе, - продолжила она, - ухаживал за тобой во время болезни. И так-то ты отплатил ему? Письмом в две строчки? По крайней мере скажи мне, что за эти два года ты хотя бы раз написал ему!

Несмотря на то, что у Зуко даже при его жизни во дворце никогда не ладилось дело с политическими переговорами, он был пока еще в состоянии узнать вопрос, на который не стоило отвечать прямо. Тем более, вопрос, брошенный прямо ему в лицо.

- Я должен был найти себя!

- О да, эта мысль наверняка помогает ему заснуть крепким сном, когда он лежит по ночам в постели, размышляя, умер ли ты от голода в какой-нибудь канаве или тебя казнили солдаты Царства Земли, – она уставилась перед собой невидящим взглядом; бледный профиль резко выделялся в темноте. - Так не поступают с людьми, которые тебе небезразличны, Зуко.

- Мэй… - он взял ее за руку, не испугавшись прикосновения впервые за все время, прошедшее с момента их недавней встречи.

Мэй вырвалась и вскочила с кровати. Он удивился про себя, осознавала ли она в тот момент, как отчетливо при свете лампы изгиб ее бедра просвечивает сквозь тонкий шелк спального халата?

- Не льсти себе. Я говорю не о нас.

За два с половиной года Зуко почти привык к ощущению того, как в том месте, где раньше полыхала его огненная ци, дымится полуостывший уголь. А теперь ком пепла внутри него внезапно смерзся в кусок льда. В своей жизни он обжигался множество раз, но этот… этот был худшим из всех. И все по его чертовой вине.

Не глядя на Мэй, Зуко встал с кровати и повернулся лицом к двери. Загрубевшие пальцы скользнули в левый нагрудный карман, подхватив маленький камушек, согретый теплом его тела. С тихим стуком он положил его на прикроватную тумбочку рядом с масляной лампой. Задержавшись на пару секунд, чтобы успокоиться и собраться с духом, он снова скрыл лицо за деревянной маской.

Однако на полпути Зуко остановился, захваченный внезапной мыслью. Каким бы образом ни завершилась их сегодняшняя встреча… это не должно быть жестоко по отношению к Мэй.

- Спасибо за похоронную церемонию, - он обернулся через плечо, пытаясь прочитать на ее бесстрастном лице хоть какое-то выражение. – Мне приятно знать, что кому-то было не все равно.

Мэй бессильно распласталась на кровати, наблюдая за восходом солнца. Гостевая спальня, которую она занимала, выходила окнами на восток – еще одна старая традиция Народа Огня, позаимствованная в колониях. В то время, как мифический Первоогонь медленно разгорался и набирал силу, ее тонкие пальцы раз за разом очерчивали сердцевидную форму лавового камня, что оставил ей Зуко.

Небо лениво примеряло один оттенок за другим, начиная от мягкого черного ночного бархата, пока, наконец, не остановилось на тоскливом синевато-стальном, типичном для колониального лета. Этот последний цвет невероятно сильно отличался от ярко-сапфирового дневного неба Страны Огня, но Мэй подумалось, что он как нельзя лучше подходил к сонному размеренному быту колоний. До вчерашней беготни по крышам она твердо верила, что вся запланированная отцом поездка пройдет для нее словно бы в пелене дремоты.

А теперь…

Ей пятнадцать лет, она – поздний ребенок семейной пары, которая уже и не чаяла заиметь сына или хотя бы дочь, не говоря уже о том, чтобы спустя тринадцать лет подарить ей младшего брата. Ее лучшая подруга сбежала из дома и присоединилась к бродячему цирку. Ее почти-что-парень до этого дня официально считался мертвым. Вот только в итоге обнаружилось, что он тоже сбежал, как и Тай Ли, но присоединился уже не к цирковой труппе, а к бандитам и заговорщикам, чтобы вместе с ними совершать преступления.

Мэй провалилась в беспокойный сон, слегка скучая по своей прежней монотонной жизни.

...

Колония Панлонг была слишком недавно включена в состав Страны Огня, чтобы прославиться среди ее жителей какой-то изюминкой, вроде уникального оружейного магазина или особой породы крысоголубей, но их белый чай определенно претендовал на это место. Чайная, владельцем которой являлся офицер в отставке, находилась прямо внутри города-крепости. Именно там продавался новый сорт белого чая, оставлявший на языке забавное послевкусие кедровишневых орешков. Мэй уже успела закупиться целой коробкой листьев в подарок матери: сувениры из каждого посещенного города были "очень желательны".

Украшавший входную дверь цветной портрет Дракона Запада в полном военном обмундировании подсказал Мэй, что владелец заведения был, в придачу ко всему остальному, еще и выдающимся чайным мастером. Возможно, потому, что ей удалось поспать, или, скорее, провести в зыбкой дремоте всего четыре часа, изображение не бросилось ей в глаза до тех пор, пока она не устроилась за низеньким столиком, грея ладони о теплый фарфор чайной чашки.

Созерцая портрет несостоявшегося Лорда Огня и его беззаботную улыбку тех времен, когда Лу Тен был еще жив, а королевская семья — не безнадежно разрознена, Мэй почувствовала, как в горле встал комок.

Непонятно, каким образом, но ее жизнь постоянно вращалась вокруг семьи Зуко. И дело тут было не в ее отце, чья политическая карьера развивалась не настолько успешно, чтобы он мог лично общаться с Хозяином Огня Озаем – дело было в ней, девушке, которую растили верным подхалимом принцессы Азулы, игрушкой, не имеющей своего собственного мнения. Даже ее бессловесный бунт — швыряние стилетов в стену своей спальни, в конце концов, послужил тому, что именно она заняла место в «элитном отряде» принцессы Огня.

Даже Зуко никогда не принадлежал ей одной. Все раз за разом возвращалось к политической карьере отца или же ее будущей позиции при королевском дворе. Еще в прошлой жизни, когда Зуко внезапно превратился из "брата Азулы" в "мальчика-просто-друга-Мэй", мама то и дело склонялась к ее уху, нашептывая, какой же прекрасной женой Хозяина Огня станет ее дочка. Когда Зуко был изгнан из Страны Огня, мать вздохнула и объявила Мэй, что положение фрейлины всегда будет высоко цениться обществом, особенно в перспективе того, что впервые за шесть поколений титул Хозяина Огня перейдет к его дочери. "Пусть мужчины завоевывают империи, - глубокомысленно произносила мать, - но, в конце концов, миром управляем мы, женщины".

Всем было наплевать на Зуко и его будущее. Он исчез, и, предположительно, был уже мертв. Бремя памяти о нем взвалили на себя они с Тай Ли, но даже им пришлось ждать, пока Азула не покинет столицу в поисках некого отшельника, выдающегося учителя магии Огня, чтобы до ушей принцессы не долетели даже малейшие обрывки слухов о маленькой церемонии, прошедшей в саду поместья Ли.

Отхлебнув белого чая, Мэй постаралась смыть им горьковатый привкус во рту, вызванный одним лишь видом изображения старого генерала. Нет смысла расстраиваться из-за вещей, происходящих независимо от твоей воли, в который раз повторила она про себя, ну, или из-за невозможности сбежать от них. Тай Ли могла сколько угодно обманывать себя, думая, что Азула никогда не выследит ее и бродячий цирк, к которому она присоединилась, но Мэй была умнее. Единственное место, где люди, подобные им, могли стать абсолютно свободны – это лишь их собственные мысли. Сердиться на эту старую истину или пытаться опровергнуть ее было бы бесполезной тратой времени.

- Простите, юная госпожа, Вы не будете возражать, если я присоединюсь к Вам?

Мэй подняла припухшие от недосыпа глаза, перестав, наконец, гипнотизировать взглядом чашку с уже давно остывшим чаем. Рядом с ней стоял не кто иной, как Зуко, одетый в простую красную тунику и того же цвета штаны из грубой холстины. Судя по спокойному выражению его глаз и губам, изогнутым в легкой ухмылке, вчерашняя вспышка гнева уже исчезла без следа. Как и его шрам от ожога.

- Это что на твоем лице, макияж?

- …возможно.

- Садись, - отхлебнув чаю, она изящным жестом указала на свободное место. – Давай обсудим модные новинки. Поговорим как девчонка с девчонкой.

Зуко скорчил гримасу, однако подчинился ее приказу. Мэй мысленно спросила себя, было ли случайным совпадением то, что он уселся спиной к дядиному портрету. Скорее всего, нет. Любое из оставшихся трех сидений за их столом наградило бы его прекрасным видом на свиток, как, впрочем, и жизненно необходимым ему открытым обзором парадного входа в чайную. Впервые разглядывая лицо Зуко вблизи и при дневном свете, Мэй подметила про себя одну интересную деталь: огромный багровый синяк, растянувшийся по линии его подбородка. Прошлой ночью этого синяка там не было.

Они молча созерцали друг друга с противоположных концов стола.

- Итак, - начала она, - часто ли ты так делаешь?

Он кивнул.

- Если прохожих на улице попросить подробно описать человека, который раньше в этих местах не появлялся, они выдадут первое, что бросилось им в глаза. Избавиться от шрама – это первый шаг, но мне нужно было что-то, чтобы заменить его. Синяки, повязки, вычурная заколка, борода или у… ты что, только что улыбнулась?

- Нет, - солгала она, старательно пряча дрогнувшие уголки губ. – Я просто не могу представить тебя с бородой.

Вслух была высказана еще одна ложь. Оставшись в одиночестве, Мэй часами пыталась представить себе, как бы он выглядел сейчас, останься он в живых, и столь внезапно предоставившаяся возможность сравнить свои догадки с реальностью невероятно порадовала ее. Все ее фантазии меркли перед тем, какими широкими стали его плечи на самом деле. Шестнадцатилетний Зуко был гораздо более высоким и мускулистым, чем тринадцатилетний. В его полувзрослом облике уже проступило обещание зрелости. Но, за исключением того, что на данный момент он официально считался преступником и неофициально — покойником, его поведение ни капли не изменилось. Гордый и самоуверенный ровно до того момента, как кто-нибудь не заденет его эго и не вернет с небес на землю.

- Спешу тебе сообщить, что рано или поздно я отращу отличную бороду, – насупился он.

- Хочешь получить за нее медаль? Ой, смотри, у тебя волос на подбородке, – и тут ее голова опустилась, а плечи поникли, словно внутри сдулся невидимый резиновый шарик. - Зуко, что мы делаем? – тихо спросила она.

Зуко ошарашено уставился на нее, затем, медленно подняв руку, он указал на свою чайную чашку.

Мэй не отреагировала.

- А я-то думала, что вся глупость вышла из тебя вместе с потом во время того горячечного бреда.

- Я… - Зуко подался вперед. Его сосредоточенный взгляд растворился без остатка в ее расфокусированном. Выражение его незакрашенного глаза смягчилось; в нем отразилось сожаление.

- Я...

- Я…

…был полным идиотом. О чем он только думал? Что он вот так запросто подойдет к Мэй, заговорит с ней, и все будет, как в прежние времена? Так же, как тогда, когда он прятал ее от Азулы, чтобы потом, в тени яблонь, украсть у нее несколько невинных поцелуев, или когда он весь день собирался с духом, чтобы, наконец, решиться взять Мэй за руку и вдохнуть запах ее волос?

- Мы уже давно не дети, - Мэй произнесла это так холодно, что Зуко почти физически почувствовал, как ей больно было проговаривать эти слова.

Когда он, почти не снимая, носил маску Синего Духа, все было во много раз проще. В пылу сражения все казалось донельзя ясным: его клинки и его воля против всего мира, и никакого беспокойства о том, чтобы принести солдат в зеленом, которых он не знал лично, на алтарь военного расчета. Возвращать «реквизированное» продовольствие голодающим жителям колоний, ловить преступников за небольшие денежные вознаграждения, искать редкие лечебные травы для деревенских целителей… то была чистая, ясная жизнь.

Но, как бы он ни старался, он не мог перестать думать о себе как о Зуко. Мысль о том, что отец навсегда наградил его клеймом принца в изгнании, уже не вызывала боли, но отнюдь не давний шрам на лице заставил его остановиться возле комнаты Мэй прошлой ночью. И не он прямо сейчас заставлял его глядеть на Мэй через весь стол и гадать, какую же колкость она скажет следующей или воображать, как эти черные густые волосы рассыпаются по ее обнаженной спине.

Не одна только мысль об отце заставляла его желать вновь вернуть себе титул принца.

- Нет, - согласился он. – Мы больше не дети, Мэй.

- Ты хочешь убедить меня бежать вместе с тобой?

Его сердце пропустило удар. Он не задумывался об этом всерьез, даже и не представлял себе…

- А ты… ты бы хотела этого?

- По правде, я не вижу в этом никакого смысла, – Мэй пожала плечами, снова превращая свое лицо в безразличную маску. Именно эта маска, а не красивое ухоженное тело, и не благоприобретенная элегантная поза, указывала на ее благородное происхождение. Мэй всегда была спокойной и сосредоточенной на своем внутреннем мире, но эта юная аристократка, – а она несомненно была аристократкой, – что сидела сейчас напротив него, демонстрировала нечто большее, чем природная защита с детства замкнутого человека. То, для чего Зуко было необходимо выкрашенное синей краской дерево, она делала с помощью собственной кожи. И он был совсем не уверен, хорошо ли это. Но он, по крайней мере, знал, что когда маска снята, то она снята.

- Широкие смелые жесты простительны для ребенка, который не знает, что можно поступать по-другому, но теперь мы оба выросли и понимаем, что такие вещи никогда ничего не меняют.

Его руки непроизвольно сжались в кулаки.

- Решать, чего ты на самом деле хочешь от жизни – не пустая трата времени!

- А когда ты самостоятельно решал что-либо в своей жизни?

Вопрос ударил его наотмашь, словно пощечина. Она вздохнула, но это не было знаком усталости или разочарования.

- Твой отец изгнал тебя. Будь на то твоя воля и твой выбор, ты оставался бы наследным принцем Страны Огня и, возможно, ревностно исполнял бы свой долг, служа в тех самых войсках, что сейчас выжигают города Царства Земли, где ты скрывался, – Мэй взглянула ему прямо в глаза. – Не приди ты на военный совет, ты бы сейчас не наслаждался полной приключений ночной жизнью.

Он вскочил на ноги, опрокинув по пути стул.

- Ах так? Что ж, по крайней мере, я не киваю как фарфоровый болванчик в ответ на каждую фразу, которую мне говорят! Может, и не все в моей жизни сложилось так, как я хотел, но, во всяком случае, я делал выбор из тех возможностей, что у меня остались!

В чайной наступила мертвая тишина.

Зуко огляделся. Небольшая группа людей, кажется, постоянных клиентов этого заведения, удивленно уставилась на него. Тревожный сигнал в его голове, что работал без единого сбоя с тех невеселых времен, что принц провел под личиной еще совсем неопытного Синего Духа, загремел подобно гонгу.

- Хорошо, что они обратили внимание только на этот синяк, - Мэй опустила голову, пряча глаза за длинной челкой.

Учитывая, что его прикрытие только что полностью провалилось, оставалось сделать лишь одно.
Зуко повернулся к ней спиной и пулей вылетел из чайного домика ожившей книжной иллюстрацией к фразе «поругаться со своей девушкой».

- Тебе понравилась наша скромная колония? – Чианг, навалившись всем своим весом на хрупкий столик, неожиданно ловко перекатывал в пальцах фишку Пай Шо.

- Конечно, - ответила Мэй, старательно отгораживаясь развернутым свитком. – Твой отец проявил просто чудеса гостеприимства.

- Я рад, – Чианг замолчал. Его лицо как всегда ясно отражало нервный поиск какой-нибудь подходящей темы для обсуждения, происходящий у него в голове. Уже наступил поздний вечер, и в библиотеке губернаторского поместья не было никого, кроме них двоих, но определенные правила светской беседы должны были соблюдаться независимо от обстоятельств. Одна из многих традиций, с которыми, по мнению Мэй, колониям стоило бы порвать. Сплошная трата времени, а в итоге ты не узнаешь ничего нового.

- Нууууу… ты не думала о том, чтобы в ближайшее время как-нибудь снова навестить нас, а?

- Нет, – сейчас было определенно не время не то что демонстрировать, но даже чувствовать усталость, но сегодня она была просто разбита. – Я не собираюсь сюда возвращаться.

- Ох…

Молодчина, Мэй. А теперь оскорби хозяев этого дома еще разок. Отец будет просто счастлив. Как и мать, когда ей все перескажут в подробностях.

- Дело не в тебе, - поспешно добавила она. – А в том, что у меня есть… была одна очень близкая подруга. Мы вместе росли в столице, но… она решила, что быть акробаткой – ее призвание. Несколько месяцев назад эта подруга сбежала и присоединилась к цирковой труппе, но перед этим она убеждала меня, что я должна пойти с ней, – увидев непонимание собеседника, Мэй коротко пояснила: - Я хорошо управляюсь с кинжалами.

Чианг медленно сморгнул.

- Тебе, наверное, было очень трудно. Ты не похожа на тех девушек, вокруг которых собираются толпы подруг.

Мэй кинула на него свирепый взгляд. У губернаторского сына хватило здравого смысла, чтобы покраснеть от стыда.

- Подожди… пожалуйста, во имя всех духов, дай мне сказать это так, чтобы не показаться больше идиотом, - взмолился Чианг, неуклюже роняя фишку Пай Шо на стол. – Тебе, наверное, тяжело оттого, что колонии постоянно напоминают тебе о твоей подруге, ведь она прямо сейчас находится в каком-то из местных цирков. Тем более, что… ты хотела сбежать вместе с ней? Я прав?

- Сбежать из дома — это ни капли не романтично, – нет, правда, она что, единственная из всего поколения обладает здравым смыслом? – У меня есть сотни более интересных занятий, чем уборка навоза и прыжки на потеху орущей мелюзге.

Чианг откинулся на спинку стула, сложив руки на животе. Через пару секунд он произнес:
- Однажды очень умный человек сказал мне, что фишка «Белый Лотос» - самая важная в игре. Сейчас я думаю, что это какой-то слишком ограниченный взгляд. Принести победу или проигрыш может любая фишка. Дело в том, как ты распорядишься тем, что у тебя есть.

Разве что все уже решили до того, как ты начал играть.

- Мне дадут конфетку впридачу к непрошеному совету?

Чианг густо покраснел. Он неловко встал, сдвинув стол и доску с незаконченной партией Пай Шо.

- Нет. Я думаю, что нам уже пора расходиться, – коротко поклонившись, он добавил: - Спокойной ночи, госпожа Мэй.

Мэй застыла в дверях гостевой спальни, чувствуя, как тонкие волоски у основания ее шеи встают дыбом. Так как Азулы, желающей продемонстрировать свои навыки управления молнией, рядом не было, оставался один-единственный вариант – кто-то за ней следил. Хоть она и не видела, где именно прятался наблюдатель, но Мэй радовала мысль о том, что, обнаружив его присутствие во второй раз, она определенно вызовет уважение с его стороны. Легко быть опасной для человека, который переоценивает тебя — Мэй помнила об этом, и не собиралась упускать свой шанс.

- Прекрати прятаться по углам, Зуко.

Синий Дух спрыгнул откуда-то с потолка, приземлившись прямо перед ней. Мэй вздернула бровь:
- Брал уроки у Тай Ли?

- Если бы и вправду брал, весь мир бы уже знал о том, что я жив, - глаза в прорезях деревянной маски закатились.

- Верно, – она неплотно прикрыла дверь, оставив узенькую щелочку. Закрываться на все замки просто не было смысла. Зуко не останется здесь надолго, а поблизости не было никого, кто бы услышал их разговор. - Успел украсть что-нибудь хорошее?

- Это так, дела, - он аккуратно распахнул ворот рубашки, чтобы показать спрятанный на груди свиток. – Я пришел за моим лавовым камнем в форме сердца.

- Твоим камнем?

- Это же был подарок!

- Который ты вернул мне этим утром, помнишь?

- Ну, может быть, я хотел бы иметь при себе что-нибудь, что напоминало бы мне, какая же ты холодная и бесчувственная. Думаю, булыжник прекрасно для этого подойдет, – обиженно ответил он.

- Как знаешь, – Мэй подошла к прикроватной тумбочке и со стуком выдвинула самый верхний ящик. Вынув оттуда лавовый камешек, она резким движением толкнула его в раскрытую ладонь юноши. – Желаю тебе потрясающей жизни, Зуко, насколько бы короткой она ни была.

- Ч-то это значит? – Он сорвал с себя маску, под которой обнаружилось удивленное выражение лица, правда, переданное одним только расширенным глазом. – Ты собираешься рассказать всем, что я жив?

- Нет! – да за кого он, в конце концов, ее принимает? – Я пытаюсь быть реалисткой за нас обоих, потому что у тебя это никак не получается. Через год прилетит Комета Созина. Когда война закончится, войска Страны Огня больше не будут церемониться с каждым мелким воришкой!

Сотни и сотни раз за прошедшие несколько недель Мэй слышала, как губернаторы колоний по поводу и без повода вставляли в разговор фразу "вымести мусор из нашего дома", произнося ее так же обыденно, как Мудрецы Огня произносят затверженные церемониальные речи.

- Я выживу, - произнес он, упрямо нахмурив брови; Зуко снова нацепил маску Синего Духа, чья застывшая ухмылка странно контрастировала с торжественным тоном его речи, - и, пока ты будешь изображать комнатную собачку Азулы, я буду следовать за своей собственной судьбой.

Мэй закрыла лицо руками, чтобы не ослепнуть от столь яркой вспышки идиотизма.

- Ты и вправду нисколько не изменился. Ты все еще тот самый олух, не желающий понимать, что лавовой розе нужно вырвать все шипы прежде, чем хватать ее голыми руками.

- Нет, не нужно, - горячо возразил он. – Если оторвать розе все шипы, то это будет уже не роза.

- …что? – Мэй отняла руки от лица.

- Я сказал…

И тут в открытую дверь кто-то постучал.

- Госпожа Мэй? - Зуко обернулся на голос полноватого юноши, протискивающегося в полуоткрытую дверь спальни. Видимо, чтобы ненароком не уронить достоинство гостьи, юноша опустил голову как можно ниже, для пущей надежности прикрыв глаза пухлой ладонью. Зуко молниеносно опустил лавовый камешек в свой нагрудный карман и потянулся к рукояти клинков-дао. Мэй остановила его касанием руки.

- Я хотел еще раз извиниться за то, что без спроса полез в твою личную жизнь, - подросток неуверенно глянул сквозь растопыренные пальцы. - Дверь была открыта, и... и... Синий Дух? СТРАЖАААА! СТРА...

Крики оборвались до того, как Зуко смог сделать хотя бы шаг в направлении незваного гостя: пять заостренных кинжалов накрепко пришпилили его одежду к входной двери. Обездвиженный юноша побледнел; он беззвучно разевал рот, не в силах справиться с изумлением.

Зуко, не менее шокированный происходящим, обернулся к Мэй.

- Почему бы и нет? - пожала плечами та. - Все крутые подростки делают это.

- Но ты же сказала...

- Знаю.

- Стража? - пискнул обездвиженный юноша.

- Мы должны идти, - произнес Зуко и замер в нерешительности. - Теперь ведь это «мы», верно?

- Что ж, поглядим, куда нас с тобой занесет сегодня, - беспечно улыбнулась Мэй.

Трое стражников остановили ее в коридоре. Она не глядя указала им направление, коротко пояснив:
- Ужасно! Он напал на Чианга и теперь направляется к кабинету губернатора!

- Не бойтесь, госпожа Мэй, - заверил ее капитан стражи. – Теперь вы в безопасности.

- Надеюсь, что нет, – тихо пробормотала она себе под нос, когда вооруженные мужчины скрылись за углом. – Это было бы слишком скучно.

- Мэй?

Она обернулась. На лестничном пролете этажом ниже стоял отец. Его лицо выражало беспокойство и испуг.

- Ты в порядке? – спросил он. – В дом ворвался…

- Со мной все хорошо, – она задрала рукав, чтобы показать наручи и дополнительные ремни, крепко удерживающие многочисленные лезвия; из-за их веса двигать руками стало гораздо сложнее, но к долгому путешествию необходимо было подготовиться как следует. - Я прекрасно могу позаботиться о себе.

- …знаю, – он смущенно почесал затылок. – Но каждый отец беспокоится за свою дочку.

Острое чувство вины охватило ее столь неожиданно, что Мэй едва не выдала себя, поморщившись. Но родители натренировали ее, пожалуй, слишком хорошо.

- Я собираюсь найти тихий уголок и почитать там в свое удовольствие, пока эти идиоты бегают по всей округе. Можешь не ждать меня.

Фраза «Доброй ночи, Мэй» преследовала ее еще какое-то время после выхода из дому.

- Доброй ночи, отец.

Эпилог

(Месяц спустя)

Айро был рад наконец покинуть Тидао, военно-морскую базу Южного Флота Страны Огня, где их корабль остановился, чтобы пополнить запасы продовольствия. Бывшие земли народа Воздуха представляли из себя жалкое зрелище: сотня лет промышленной эксплуатации превратила их в более чем негостеприимное местечко. Хуже местных пейзажей могла быть только необходимость каждый вечер делить ужин с командующим Джао и его капитанами, чтобы постоянно быть в курсе военных событий.

- Генерал, - отсалютовал взошедшему на борт корабля Айро лейтенант Джи. - Последнюю дюжину бочек с чайными листьями уже грузят в трюм. Совсем скоро мы сможем отчалить.

- Очень хорошо.

- И, кстати, этим утром вам пришло письмо, - Джи передал ему листок бумаги. - Подписано «Капитан Муши».

Айро нахмурился, пытаясь отыскать у себя в памяти хоть что-то, относящееся к человеку с этим странным именем, но все его попытки оказались безуспешными.

- Дай-ка его сюда.

Сломав восковую печать, он прочел письмо. Короткое, без всякого намека на подпись, оно гласило:

Генерал Айро,

Кретин пребывает в целости и сохранности. Согласна со всем, что Вы думаете по этому поводу.

- С-сэр? - прохрипел Джи, придавленный неожиданно крепкими объятиями генерала; его удивление перешло все границы, когда, подняв голову, он обнаружил, что лицо Айро залито слезами. - Вы в порядке, генерал?

- В порядке? Да я чувствую себя ВЕЛИКОЛЕПНО! - расплылся в улыбке Айро. - Немедленно тащи сюда свою флейту и прикажи открыть один из этих бочонков с чаем! Мы устраиваем вечеринку!

За несколько сотен миль оттуда, в Царстве Земли…

Глядя на выражение лица Мэй, перед носом которой только что очутилась тарелка со стряпней матери Сонг, Зуко невольно поежился. Его просто-друг-который-еще-и-девушка («И чтобы никаких фантазий на эту тему, господин Дух») успела уже довольно заметно похудеть с тех пор, как присоединилась к его путешествию – в основном из-за стойкой неприязни к немудреной крестьянской пище Царства Земли.

Глядя на то, как скривились ее губы, он мог с уверенностью сказать: все, что Мэй видела перед собой, это жирное мясо и кучка разваренных овощей, но ни в коем случае не вложенные в это блюдо любовь и искреннюю заботу о гостях. Правда, воспитание не позволяло ей в открытую демонстрировать отвращение: Мэй брала с тарелки достаточно еды, чтобы усыпить внимание хозяев, несмотря на то, что каждый кусок давался ей с трудом.

Только когда беседа Сонг и ее матери внезапно свелась к обсуждению больницы и способов лечения, отвращение на лице Мэй внезапно трансформировалось в нечто, отдаленно напоминающее интерес.

- Акупунктура? А я могу этому обучиться?

- Ты интересуешься медициной? – предчувствие Зуко не сулило ему ничего хорошего.

- Да, если там нужно использовать маленькие кинжалы.

- Мы называем это «иголки», - добродушно поправила Сонг.

- Только не давай ей никаких идей, - проворчал Зуко.

- Расскажи мне еще что-нибудь... - облокотилась на стол Мэй.

P.S. Комментарии "очень желательны"

Хм. Странно. Во время первого прочтения было ощущение, что я больше галочек в голове поставила для комментов. Однако, пока это все.

Пилат: Истина, Истина! Что такое Истина?!
Христос: Истина - она то, что с неба.
"С неба обычно падают снег, дождь и парашютисты" (с) Домбровский