Романс – произведение изначально ориентировано на развитие именно романтических отношений между некоторыми, а иногда и всеми персонажами. Проще говоря, перед нами мелодрама с элементами фантастики.
Комедия - характеризуется юмористическим или сатирическим подходом. Источником смешного являются события и обстоятельства или внутренняя суть характеров.
Трагедия – изображает действительность заостренно, как сгусток внутренних противоречий, вскрывает глубочайшие конфликты реальности в предельно напряжённой и насыщенной форме, обретающей значение художественного символа.
Драма – изображает, преимущественно, частную жизнь героя и его острый конфликт с обществом. При этом, акцент часто делается на общечеловеческих противоречиях, воплощённых в поведении и поступках конкретных персонажей.
Дарк – история с рекордным количеством смерти, насилия, жестокости и боли. Гротескные описания и фатальные случайности. Часто заканчивается смертью, по крайней мере, одного персонажа.
Кроссовер - объединяет в себе попытки перекрестного опыления различных кино и прочих вселенных, вытекающих в совместное действие или отношения персонажей из совершенно разных историй.
…Он молчал. О, Боже, он всегда молчал. Даже когда он готов был взорваться от ярости, когда тяжело было сдерживать смех или когда слёзы вот-вот польются из глаз. Молчал. Когда уходил с рассветом, оглядываясь на моё бордовое кимоно, висящее на стуле, и когда возвращался, как в первый раз садясь у корней старого дуба. Молчал, прячась в тени его изумрудной кроны. Поздно вечером листья шумели приветливо и дарили прохладу так же, как и днём. Но ему было это не нужно, в отличии от меня, ждущей его жаркими июльскими днями. Я выходила из дома и видела, как он снимает свою накидку и кладёт рядом с собой. Как переливаются и подражают оттенкам заходящего солнца его мускулы. Видела, как ему жарко, и опять возвращалась в дом, что бы наполнить кувшин. Взмах руки, и вода покрывается тонкой ледяной плёнкой. Я снова иду в сад. Странник сидит и дышит спокойно и глубоко. Отдаю ему кувшин. Он ставит сосуд себе на колени и, наконец, начинает говорить. Он рассказывает, как ему тяжело, как он устал, а я лишь улыбаюсь, и, невольно, уголок его рта тоже поднимается вверх. Но вот он снова молчит, лишь дышит глубоко и умиротворённо, как прежде. Над водой уже идёт пар, и я снова провожу рукой над её поверхностью, заточая жидкость в ледяные оковы. Когда он молчит, мне страшно. Страшно, что он больше не заговорит, страшно, что он уйдёт. Уйдёт, и больше не вернётся. Мне страшно думать, что с ним происходит, когда он уходит, страшно думать, что его тут ничего не держит. Он уходит. Уходит, но снова возвращается. Снова и снова. С каждым его приходом я боюсь утра. Что он скажет: «Мне пора». И я снова и снова перепрятываю его меч… Он уйдёт. Он не будет со мной вечно. А пока мне остаётся только ждать… и бояться.
