Мир застыл

Ночь на земле Народа Огня была немногим прохладнее, чем день, но все равно здесь было теплее, чем в любой другой точке мира. Даже океан теплый. Особенно этой ночью, когда огненная земля тише и спокойней, чем все остальные народы. Потому что несколько часов назад, когда сумерки окутали мир, Лорд Огня Озай пал перед могуществом Аватара Аанга.
И вдруг, мир забушевал. Власть Народа Огня рухнула, Королевство Земли освободилось, и каждый жаждал возмездия. И теперь, Аватар Аанг, разбитый, уставший, и действующий не по своим тринадцати годам мудро и зрело, тяжело опираясь на юную и красивую волшебницу воды, явился перед миром и заявил, что сражений больше не будет. Не будет больше войны. Ни мести, ни злых намерений, всё кончено. И солнце скрылось, и мир застыл.
Великая беда вскоре накрыла большой дворец Народа Огня. Остатки армии метались в смятении, некоторые из генералов бежали, наследника трона взяли под стражу войска Королевства Земли, принцессы нигде не было, и ни один не знал, кто за всё это в ответе или что вообще происходит.
Аанг не хотел принимать в этом никакого участия. Он устал и изранен, ему надо отдохнуть. Но все приставали к Аватару с вопросами, что делать, и Катара вопила на каждого, кто приближался к нему, пока они не оказались в седле Аппы и не скрылись в ночи.
Летели в молчании, подыскивая место, где можно остаться на ночь. Может быть, на несколько дней. Самое большее – на неделю. Они остановились на дальнем западном побережье Народа Огня. Высокие скалы над океаном, на них – первый лес, что они видели на континенте, выросший из богатой вулканической почвы, веками омываемый и оберегаемый морскими брызгами. Лес был древний и теплый, ветер наполнял тяжелый воздух запахом морской соли, но, что более важно – здесь было тихо. Странный и старый лес населяли несколько животных, которые или показывались только днем, или были очень тихими.
Момо удалось найти единственный источник пресной воды вдали от моря, и они остановились на поляне неподалеку. Сокка и Тоф мгновенно заснули. Аанг пытался, но обнаружил, что не может успокоиться, как бы сильно не устал. Он сел, тишина давила на него так же тяжело, как и влажный воздух. Болело всё и везде. Не было времени попросить Катару исцелить его, прежде чем они покинули дворец.
С этой мыслью… Аанг огляделся. Где Катара?
Немного подумав, он понял, что слишком измучен, даже чтобы волноваться. Она наверняка рядом с источником. Он знал ее достаточно хорошо, чтоб быть уверенным – она возле воды. Так что он поднялся, охнув от боли, и поднял свой посох, используя его как трость, пока его окутывала темнота леса.
Юный Аватар недолго искал родник. Он приближался тихо, насколько мог, останавливаясь между деревьев. Катара была там, как он и думал, сидела на краю ключа спиной к нему, опустив ноги в воду. Она была в своем нижнем белье, как и тогда, когда тысячи раз учила его магии воды. Ворох ее одежды рядом с ключом, покрытый грязью, прожжен в некоторых местах и пропитан кровью. «Большей частью моей», - вспомнил он в молчании – после того, как, плача от облегчения, она держала его в своих руках, истекающего кровью и избитого, но живого, обнаруженного на полу тронного зала.
Резкая боль пронзает ему спину, скручивая ему тело. Катара слегка оборачивается, двигаясь странно медленно. Она тоже устала, хотя больше не чувствует себя в опасности. Мягко улыбается, но в ее глазах нет обычного отражения этой улыбки.
- Привет, Аанг, - голос едва лишь различим от шепота. Но ночь настолько тиха, что он ясно слышит каждое ее слово. Она чуть склоняет голову и хлопает по земле рядом с ней, не желая много говорить. Он прислоняет посох к дереву и садится около нее, снимая ботинки и закатывая штаны, чтобы поболтать ногами в воде.
Тишина падает между ними. Аанг пустым взглядом оглядывается вокруг. Маленькая поляна освещается раздробленными каменными фонарями – словно они светят тут сотни лет, а может и больше. Должно быть, давным-давно этот родник был священным местом.
- Аанг…
Он кидает взгляд. Катара смотрит на него не отрываясь, с выражением бережной озабоченности на лице.
- Ты… - издалека начинает она. Затем замолкает, горькая усмешка – так не соответствующая ей. – Прости… глупый вопрос…
- Да, я… в порядке, - отвечает Аанг на незаконченный вопрос.
Катара смотрит вниз.
- Хорошо, - тихий ответ. Аанг смотрит на родник. Он маленький, чистый и безмерно глубокий. И вода не разъедающе холодная, как в источниках Королевства Земли. Он теплый, успокаивающий его израненные ноги.
- Сюда, - вдруг произносит Катара, поднимая немного воды из ключа. – Тебя надо немного полечить, правда?
- Ну… да, - бормочет Аанг. Он устал до такой степени, что полностью забыл про ранения. Боль и раны раздражали, но никакие ожоги и порезы, которые он мог получить, сейчас не причиняли неудобств. Рубашка стянулась с трудом, ноющие руки не слушались.
Катара, к ее чести, не издала не звука, увидев огромные порезы и ожоги, покрывающие его спину, грудь и руки, невероятным трудом сдержав крик. Не сказав ни слова, она наклонилась ближе. С ее близостью, чувствуя тепло ее дыхания на шее, ее руки на своей груди, Аанга мгновенно выдернуло из многочасового оцепенения.
Он чувствовал, что нужно что-то сказать, что угодно, когда ее руки медленно двигались по его плечам и груди, исцеляя изрезанную и кровоточащую кожу. На его щеках – яркий румянец, глаза слегка раскрыты от удивления. Неожиданное возвращение ощущений стало легким шоком. Катара остановилась, поглаживая его грудь.
Мгновенно он понял, что она почувствовала бешеную скорость его сердца под кончиками пальцев. Почувствовала его цепляющееся дыхание в груди. Почувствовала, как его чи хлынула в обратном движении. Но спустя несколько мгновений молчания, она продолжила, скользя ладонями по его рукам.
Теперь он был в смущении. Почему она не окликнула его? Ее не беспокоит, что его сердце каждый раз сбивается ритма, когда она прикасается к нему?
Или, может быть… она знает. Может быть, она знает, что делает с ним. И может быть, она ничего не сказала, чтобы не смущать его. Но… если она знает, насколько сильно воздействует на него… тогда она должна знать, что он чувствует к ней… Так?
И затем все мысли рассеиваются из головы, потому что она наклоняется еще ближе к его спине. Мгновение он был уверен, что его сердце просто остановилось. Но тут же он чувствует еще что-то. Биение ее сердца у своего плеча. Оно колотится так же дико, как и его собственное. Волшебное открытие. Она тяжело сглатывает, и он слышит трудный медленный выдох, словно она пытается успокоить себя
Ее пальцы цепляются за большой темный шрам на спине – она закончила. Прокашливается, прочищая горло, и чуть отстраняется, встречая точно такой же, как и у нее, взгляд его широко распахнутых в удивлении глаз. Тягучий воздух становится невыносимым. Кажется, его не хватает двоим для нормального дыхания. Просто они очень близко, и ночь так неподвижна и тиха, и она так прекрасна в свете фонарей, с широко распахнутыми глазами, на щеках – румянец.
- Катара… - он, наконец, может сделать вдох, но не знает, что сказать. Она лишь улыбается, и теперь эта улыбка светится в глазах. Поднимает руку на его плечо и нежно сжимает.
- Я рада, что ты не умер, - шепчет она.
Он удивлен. Всё, что он может выдавить, - Я тоже.
Ее улыбка перетекает в легкую насмешку, и рука тяжелеет на его плече. Прежде чем Аанг успевает собраться с собой, она притягивает его к себе, вовлекая в поцелуй, к которому он не был готов. Его глаза раскрываются еще шире, но, спустя миг сковавшей неподвижности, мягко закрываются. Краска отступает от лица, но сердце по-прежнему бешено бьется. Ее ладони скользят по его рукам к плечам, притягивая еще ближе. Его руки находят свое место на ее бедрах, требовательно тянут к нему. Она чуть смеется, и он больше чувствует это, чем слышит.
«Катара определенно смелее меня», - решает он, чувствуя ее язык, скользящий по его губам. Полностью потеряв себя, растворяется в ощущениях – прикасаясь, вкушая, предаваясь наслаждению. Хоть раз в своей жизни он может быть эгоистом. Наконец-то никто не будет судить, никто не скажет ему, что нет времени, потому что он должен спасти мир. Это – его и ее. Это не принадлежит миру. Только им.
И в древнем лесу, в свете каменных фонарей, по колени в теплом источнике, мир застыл.