Новый месяц налился ядом.
Забился в ивовой клетке и задышал часто-часто, успокаиваясь безразличными облаками. Ветер ревниво примял траву, оборвал цветы, зашептал бархатными лепестками.
Огненные лилии. Их запах постепенно сжигал легкие, даруя чистую незамутненную свободу разуму. Шелковая трава опутывала ноги, не давая срывать вслед за жестоким ветром цветы. Нежная трава почти плакала. Росой роняла слезы на ноги, целовала ласково и нежно. Умоляла. А жесткие стебли кровавых цветов резали пальцы. Прихоть.
Сегодняшней ночью я не буду плакать. Пусть плачет лучше трава цвета стали да ржавые насквозь цветы. Месяц снова попытался выбраться из сплетенья ветвей, но только жалобно заскулил, поранившись. Капля пламени завилась по сухим веткам и тут же отозвалась едким дымом, превратившись в костерок. В настоящем не все правильно. Не все истинно. Я хочу исправить это. Время. Судьба. Они мои слуги. Звезды подмигнули, осыпались ненужным блеклым бисером в поля. Осень уже тронула краешки лесов, а лилии все цветут. Холодно. Совсем чуть-чуть. Ровно столько, сколько нужно князю-сентябрю. И мне... Несколько капель крови в старую плошку, трава, влажная земля. Осенних листьев. Перьев и кожистых крыльев. Ворчунов-жуков. Дыма. Корицы. И зерна красного жгучего перца. Горечь не мне, дурман-трава и головки редких колокольчиков не в мою душу. Не в мои мысли. И звон не мне.
Ей. Некрасивой. Молчаливой. Слабой. Не способной любить хоть каплю так, как умею я. Вся горечь ей, все слезы ей… Пожалуй, я отомщу за все теперь, моей ночью, сладкой ночью, злой ночью, ревнивой ночью... Ночью, когда мои чары могут опутать, завлечь, растоптать, вознести на вершину неведомого неба. Сегодня я творю свое счастье. Пляска. Пламя и дым столбом. Словно светлячки и рой безжалостных ос вперемешку - искры алого безумного костра. Обрывки шелка, холодная кожа. И сердце тоже холодное. Но я разбужу жар. Глаза волка испуганно на меня из темноты горят. Чувствует зверь нечистую силу. Обходит стороной. А зелье кипит - пузырится, поет скрипучий котелок над жаром ...
Маги воды способны на колдовство. Способны лишь немногие. Мне повезло. Я научилась этому... Разжигать сердце там, в вечных льдах, нелегко, да и ненужно, но тут это можно сделать легче, привязать сильней. Кутать синим дурманом. Опиумом обволакивать, прельщая сердце, смущая разум.
Дым дернулся в зеленый, коснулся фиолетовым и, наконец, багровый, струящийся, он рванулся в небо, убегая от ночи. Выше. Быстрей. Крепче. Приворотное зелье готово. Осталось только дать его хозяину сердца своего темного. Навеки будешь привязан. И следовать за мной в такие дали, что не снились тебе. В вересковые поля, в просторы острых льдов, что синее синего вечного неба, что в океане как зубы страшных чудищ, в болотные топи, в коварные песни, в пляски осенних ведьм… Я буду вести тебя. А духи будут застенчиво шептать тебе мои новые ласковые сказки. Ты сам попался в расставленный силок. Как ты мог смотреть на нее так, как когда-то мною любовался? Мои руки дарят невиданные краски небу, повелевают всем живым на этом свете, мне подвластны, послушны, покорны... Но почему ты не смотришь на меня ? Почему твои золотые глаза, твои руки, твоя судьба, твои мысли… Почему они принадлежат не мне, а той, чья душа скрывается за сталью серой? Открою ветру, нареченному брату моему... Что люблю тебя. Лишь ему доверю мою тайну. Что люблю тебя, и не отдам ей. Может, хочешь погибнуть со мной? Я страстно желаю этого... Умереть нам проще, чем жить. Но, боюсь, мы не будем там, в параллельно-потустороннем, вместе. Мне давно уготован нижний мир духов-мучителей. Ты попадешь в сады верхнего мира наслаждений.
Ветер воет. Когда моя душа стала черной?.. Когда в нее ворвался ты. Сумбурным вихрем, золотыми искрами, страшным гневным, искренним пожаром. Летне-осенним звуком шуршащих листьев и пением травы. Мое последнее заклинание и та, другая, не вернет тебя. Тридцать три запретных руны на листьях. Волк из кустов с воем пускается наутек, боится неведомых знаков, сулящих беду живому.
Но если не полюбишь...
Если почему-то преодолеешь заклинание, я исчезну, растворившись в атмосфере. Легенды расскажут о том, как последний маг крови - Катара из южного племени воды, пропала, затерявшись в жестоком лете, выпав нежданным снегом на поле алых цветов благодатной страны. И сквозь кружево инея загорятся алым лепестки. А потом придет настоящая зима, придет белым медведем, стряхнет с себя сугробы искристого снега и последние слова обо мне пропадут под ледяным пухом, под серым небом. Но это лишь мои безумные мечты. Покуда воля высших духов к нам будет неизменна, ты будешь видеть этот мир таким, как скажет заклинанье. Таким, каким напою тебе его я....
Я ухожу из ночного леса. Последний раз гляжу на месяц. Лунный пасынок-негодник глядит, недовольно щурясь. А я выпиваю залпом концентрат вымышленного счастья.
В тишине полей.... И города затихли... И почему-то сердца остановились на миг у всех живых. Миллионы сердец с минуты на минуту начнут свой ход, не заметив паузы. В тишине моих полей, его городов, стучат лишь два. Мое сердце. Его сердце. Знаю, сейчас проснешься от бешеного ритма. Не поймешь, с чего бы это, кошмар ли приснился? Заснешь рядом с ней. А я слышу, как бьется твое сердце, словно птицу ловят в силки. Ловушка сработала. И ты попался в мои сети.
Никто не заметил потери. Никто не заметил меня новую. Никто не заметил подмены. У меня такое же лицо, имя такое же. Радость такая же. Но нужен мне ты. Месяц растворился, забрал серебро. Облака все те же остались… Что ж будет со мной?

***

Мы вернулись в летнюю резиденцию. Сезон дождей. Новые ритмы по пагодам, новые ритмы по перилам, по балконам, по окнам. Срок - день. Срок - поцелуй. А больше я бы не вынесла. Ждать невыносимо, немыслимо. Любишь или нет - покажи. Любишь меня - живу, любишь - ее зима. Дышать сейчас. Впитываю прохладу вечного спутника-дождя. С ним бы по балконам, протанцевать по аллеям, проспать чердаками, поиграть листьями, помолиться с помятыми цветами, попрощаться с рассветом.
- Бессонница? Похоже, я не единственный, кому мешает дождь...
Он подкрался со спины незаметно. Так - случайно… Выходы из комнат рядом, выглядывают во внутренний двор. Он сонливый. Совсем ребенок. Ежится от холода и в который раз пытается поймать рукой рукав халата. Видимо, дождь совсем его замучил, проказник. По крышам деревянным барабанной дробью.
-У Мэй всю ночь голова болела. Давно я от нее таких жалоб не слышал. Не знаю, кто же больше мешал мне спать.
Мои губы тронула нечаянно улыбка, как будто от кого-то она сбежала ко мне. Он улыбнулся в ответ. Протянул руки в рождающийся розовый рассвет. В широкие уютные ладони быстро набежала вода. Пару лучей розового нового солнца заблудились в сильных пальцах. Он выпил дождь вместе с пойманным светом, а потом просто высунулся, насколько ему позволяли широкие перила, из-под крыши. Ребячество. Дождь тут же залил голову и плечи, обцеловал шею, век закрытых коснулся.
Мой смех определенно нравился ему. Мокрые волосы прилипли ко лбу, мешая разглядеть его глаза и заточенных в них светлячков. За шиворот полилась вода с крыши, и вот теперь он, отфыркиваясь и приплясывая, словно не вода, а жук заполз за шиворот, чертыхается, совсем как дитя. Ледяная вода. И снова скорчил гримасу. Хозяин огня? Ничуть. Кто выдумал эту злую шутку? Просто тот, которого я люблю. Его смех - как вино искристое, мой смех...
Неожиданно... За миг до взрыва в сердце, он подхватывает меня на руки, перепрыгивает через перила. Мягко, как кошка приземляется во дворе, разбивая вместе с дождем поверхность луж. Смеется. А мое сердце в возмущении заходится, трепыхается, ухает с прыжком куда-то вниз живота и все пытается прийти в себя. Дождь усиливается по мере того, как сердце успокаивается. К лицу приливает кровь. Я даже немного усмехаюсь. А этому ребенку явно нравится мое смущение.
- Поставь меня на землю.
Наиграно. Просто прижми к себе покрепче. Этот дождь замечательный. И ты тоже. И я поверила, что счастье существует, пусть и колдовское…
- Нет. Ты промокнешь.
- Я уже промокла.
Он идет вглубь сада. С веток дождь перебирается на дорожки, на нас. Мокрый шелк пристает к телу. Ты рядом...
Пусть я добилась этого духами, чарами. Сейчас это не важно. Цветы раскрывают свои ароматы, влажность окутывает. Капли за каплями разбиваются, созидая новые и их последующую смерть. Капли.
Мы прячемся в лабиринте очередных цветов, их стебли укрывают нас от посторонних глаз.
Он просто наклоняется ко мне и целует вместе с дождем. Дождь яростно бьет, яростно мечет, яростно выплясывает по телам, шелкам, глазам, губам… Как будто хочет смыть окончательно краски. Вкус дождя вместе с его. Разделенное на двоих солнце, капли, свет…
- Я люблю тебя, - мой шепот теряется в вальсе по каменным дорожкам и черепицам пагод.
- Я знаю.
Становится холодно, и по привычке кутаешься в мокрый шелк. Потом прижимаешься. Не отпускать бы. Холодно.
- Я тоже тебя люблю...
Сомнений нет. Чары. Все стало вдруг так просто… Последние несколько капель затерялись в волосах. Мокрые, хоть отжимай и розовое утро. Дымка туманная и в поля хочется.
- Люблю уже давно...Знаешь, я понял это тогда, когда думал... что умираю. Второй раз думал, что умру. Не случилось. Ты рядом. Кажется, я не мог позволить себе умереть.
Он снова целует. Но... Что-то пошло не так. Как будто...
Холод забрался под одежду, и жара его тела я не чувствовала. Солнце коснулось кожи.
Воздух отчего-то прозвенел... Натянуто, так, как будто кто-то, ненавидя колокольчик, бил что есть мочи, терзал серебряный язычок. Если магия сталкивается с любовью... Даже любовью к совершающему обряд... Маг погибает.
Просто распадается.
Осознание того, что мое счастье – ложь, что луна больше не придет, что он - всего лишь секунды и вечные сны, пришло с каким то горьким опозданием. Со спокойствием. С нежностью к последнему утру.
И почему дождь замолк?
Цветы под тяжестью воды склонились к нам, росинки, лучи в них путаются...
И он снова и снова целует меня, собирая с лица последний дождь. Прижать его к себе... Поверх плеча его солнце зевает.
Его запах.
Вдох - выдох...
Серебряная пыль.

***

Она рассыпалась снегом, оставшись на ресницах, тронув волосы сахарной белизной, узорами на цветах снежными. Но дождь победил. И лето последнее с утром и солнцем победило. Растерянный взгляд. Ожерелье, затерявшееся в бело-розовых снежных цветах. Последняя растаявшая хрустальная снежинка. Солнце постучалось в северные окна.