Ба-бах!
Взрыв раздался рядом, где-то очень близко. До меня даже развороченная земля долетела, тёплая ещё. Перед нашими, российскими позициями, растянувшимися эдак на километр вглубь и километров на 6 вширь, раскинулось такое здоровенное поле. Вернее, степь. Ну, блин, поле такое, песчано-травянистое, с редкими вкраплениями кустарника. Поле это - километра два до американских позиций, а там дальше - какой-то город, с пригородом, кажется, Канзас-Сити. В бинокль заборчики видны невысокие, двухэтажные домики, правда, сейчас дымящиеся. Деревьев кстати, тоже совсем мало осталось, лишь редкие, почерневшие стволы. Наша артиллерия да авиация поработали.
Сейчас вот, сидим в окопах, а над головой снаряды свистят – то наш «Град» по вражеским позициям долбанёт, то американская MRLS загрохочет, в общем, парни, жуть. Да ещё самолёты время от времени проносятся – в частности, наши, родные, «сушки» да миги. Вот высунешься из окопа, глянуть, как там остальные, а тебе из командирского укрытия:
-Семёнов! Ну-ка вниз! Снайперов, что ли, не боишься?
С командиром ведь не поспоришь.
И тут шёпот из соседнего окопа, это Женька Кобрин шепчет:
-Слышь, Андрей! Долго нам тут ещё сидеть, а? Я себе уже все ноги отсидел, блин…
Не успел он договорить. Потому что по нашим позициям задолбил реактивный миномёт. Прицельно так. Значит, где-то наводчик сидит.
Ну я быстренько на дно своего укрытия залёг, автомат на землю положил и слышу, как рядом мины взрываются – бум, бум.… Шум и свист стоит неописуемый. Сижу и думаю: «Хоть бы не задело». И на тебе – мина бьёт в край окопа и меня засыпает тёплой землёй! Накаркал, блин.
Откопал сам себя, и тут из другого окопа, ну где Женёк сидит, слышится шепот этого самого Женька.
-Андрей, ты там живой?
Ну, я ему естественно отвечаю:
-Да, блин, живой,- говорю. – Только грязный теперь.
-Ну это ничего, что грязный, главное что живой…
Дальше я его уже не слышал: где-то рядом снова раздался взрыв, у меня в ушах пищит, голова гудит, а тут ещё и по каске чем-то очень тяжёлым долбануло, аж мордой лица в бортик окопа ткнулся.
Пока сидел, соображал, наша артиллерия загрохотала. Слышу – миномёт замолк. Руками землю я разгрёб, гляжу – около меня лежит осколок от мины – огроменный, с мою ногу, весь зазубренный, оплавившийся. Вот чем меня по голове стукнуло-то!
Порадовался я, что живой остался, откопал автомат, поправил каску и башку свою из окопа высунул.
Смотрю – а кто-то лежит около меня. Повернул я это тело – Женёк. Мёртв. Вот же сволочи эти америкосы! Ну я им ещё покажу, иностранцы, блин. Мы ж с Женьком ещё с института были знакомы, лучшие были с ним друзья! И, блин, такая глупая смерть. Ну что ж, вздохнув, содрал я с него медальон и нырнул обратно в окоп.
Слышу в наушнике голос – майор спрашивает, мол, какие в дивизии потери.
.Я ему ору:
- Женька убило!
А он мне, грустно так:
- Семёнов, ты бы оглянулся, что ли!
Я вскакиваю, поворачиваюсь на 360 градусов и вижу – сплошные воронки, то каска чья-то лежит, то автомат чей-то гнутый, в общем, ужас.
Тут майору, значит, сержант орёт. В дивизии, говорит(вернее, орёт), пятнадцать человек убито, шестеро ранено. Замолчали все. А потом майор громко так объявляет, что минут через двадцать танки подойдут, и мы в наступление пойдём.
Все эти «минут двадцать» я перебирал свой вещмешок. Патроны пересчитал, сухпай проверил, бинты в нагрудный карман сунул, изолентой примотал к автомату ещё один магазин (так перезаряжаться удобней, в кино видел). Протер прицел. Нож в сапог сунул, в общем, собрался.
Тут и танки подошли. Восемь танков Т-107(их в пехоте «Богатырями» прозвали). Грязные все, пыльные. Один танкист из башни высунулся, орёт что-то нашему майору. А майор – нам. Строимся. Вылез я из окопа, отряхнулся и побежал к своим. Гляжу, а у Гришки Яковлева левая рука забинтована, а у Васьки Митрофанова – плечо. Видать, досталось им.
Майор построил нас у своего блиндажа. Разбил на 8 групп. Чтоб, значит, каждая группа следовала за своим танком. Взревели двигатели, майор схватил автомат и орёт:
- Не подведите, парни!
И первым побежал.
Вот если честно, никогда не думал, что танки передвигаются так быстро! За несколько минут пересекли мы половину этого поля, и только тогда америкосы спохватились. Застучал пулемёт, а мы все за танки попрятались. Или нет, не все. При мне какой-то рядовой схватился за голову и упал. Пули рикошетят от танковой брони, летят мимо, а тут еще и артиллерия американская долбить начала. Первый танк схлопотал снаряд и остановился. Капитан на бегу запрашивает поддержку с воздуха. Трещат танковые пулемёты, громко ухают орудия.
И вдруг я чувствую, что плечо немеет. Глянул – кровь. Видать, рикошетом зацепило. Ну, ничего, заживёт. Плюхнулся за какой-то бугор, вытащил медпакет, кое-как замотал руку. Как оказалось, вовремя залег – америкосские пули прочертили по бугру кривую дорожку, обдав меня землёй.
Выглянул я из-за танка – вражеские окопы уже близко. Там вон – пулеметная точка, чуть дальше дернулось 125-миллиметровое орудие, видно как расчет копошится. Рванул с пояса гранату, чеку в зубы и кинул вперёд. Взрыва уже не услышал.
Тот танк, за которым мы бежали, получив снарядом в бочину, взорвался (видать боекомплект сдетонировал). Меня взрывной волной отбросило метра на два, прям на какого-то бойца.
Ух, блин. Минут пятнадцать так пролежал. В голове гудит, перед глазами всё плывёт. Я руками голову ощупываю – каски нет, но и я вроде цел. Схватил автомат, и, шатаясь, побежал дальше. Бой тем временем слегонца сместился вглубь города – выстрелы теперь раздаются где-то среди домов.
Как раз и поддержка с воздуха подоспела – четыре вертолёта КА-70. Летают, строчат из пулемётов по пехоте. Я тем временем привалился спиной к какому-то забору, решил отдышаться. Гляжу – а дальше по улице американцы соорудили баррикаду из автомобилей, да и в домах, наверное, врагов полно. Вон и танк америкосский медленно откатывается по улице. Высунулся из-за забора, ору майору (они там как раз первый дом штурмом взяли):
- Там танк, дальше по улице!
Он меня заметил, кивнул.
Бух! Вертолёт ракетой разнёс дом, но и американский зенитчик со «Стингером» не промахнулся. Горящая машина без хвоста упала где-то среди домов. Тут земля раза два так дрогнула, что я аж реально подпрыгнул. В центре города незамедлительно распустились два пламенных цветка. Хрен его знает, чем америкосов так приложили.
Тут ко мне подбегает какой-то сержант, орёт, что сейчас дома штурмовать будут, что я могу им помочь. Хорошо. Пригнулся я и побежал за сержантом. Он и ещё несколько человек обежали домик сзади. Один боец размахнулся и кинул в окно гранату. Ба-бах! Взрыв вышиб все стёкла.
- Вперёд, вперёд!- сержант первым бросился к дому. Я – за ним. Пинком выбил дверь (хлипкая какая-то) и бросился внутрь. Пусто. Никого. Сержант орёт мне и бойцу, чтоб мы зачистили второй этаж. Я по лестнице осторожно поднимаюсь наверх. В одной комнате пусто, в другой, в третьей. Я на чердак. Ору солдату:
- Дуй наверх!- а сам раскидываю в стороны коробки на чердаке. Впереди вдруг замаячило какое-то окошко. Я – к нему. Смотрю через прицел – вся улица как на ладони, а у соседнего дома американцы вроде как взрывчатку закладывают. Ну я прицелился да и всадил одному пулю в лоб (благо расстояние небольшое). Остальные спрятались за стеной, откуда незамедлительно открыли ответный огонь. В стене мигом появились дырки от пуль (какие-то картонные у них дома, ей-богу!), еле залечь успел. Сообщил майору, какой дом заминирован, и начал отползать от окна. Еле успел, кстати, из дома выбраться – снарядом крышу подчистую снесло.
А наши тем временем танк по улице пустили, и уже человек десять пристроилось за ним. Я – туда же. Спрятался за танком, а по нам пулемётчик из окна стреляет. Танк башню лениво так на ходу повернул – ни пулемётчика, ни вообще окна. В общем, доехали мы кое-как до этой баррикады (вернее, это танк доехал, а мы – добежали). Танкисты орут, чтобы вызвали сапёров, чтоб эту преграду взорвать.
Вот вы спросите: «А чего это все орут?». А я отвечу: потому что везде громыхают взрывы, свистят мины, приземляющиеся где-то рядом, ревут танки, в небе проносятся реактивные самолёты. Ясно теперь?
Тут к баррикаде притопала вся моя рота. Майор орёт нам:
- За баррикадой разбиваемся на две группы. Со мною пойдёт взвод сержанта Митрофанова – мы пойдём направо, а налево – взвод Никитина. Ясно?
Ответа не требовалось.
Когда прибежали сапёры и рванули эту дурацкую баррикаду (приношу извинения за тавтологию), я, как и старший сержант, Никитин, побежали налево. Влетев в дом, я первым делом получил ботинком в живот, но затем, вовремя пригнувшись, двинул американцу прикладом в челюсть. Тут появился второй америкос, и если бы не Никитин, сломал бы мне этот верзила челюсть (а может, и убил бы). Ну, в общем, выхватил сержант нож и пырнул американца. Тот, падая, сломал стол и опрокинул шкаф. А по этой улице все дома друг к другу вплотную стояли. Ну и решили мы взорвать стену, чтобы не бежать по улице под огнём. Прикинули так, на глаз, место, да и заложили взрывчатку. Бах!
М-да.…Перестарались мы. Взрыв разнёс всю комнату и проделал дыру не только в стене, но и частично в полу и потолке.
Перелезли мы в соседнее здание, включили фонарики. А там пыль, крошки на полу, обломки какие-то. Через забитые досками окна слышно, как на улице идёт перестрелка. Взрываются гранаты, кто-то орёт, а где-то недалеко строчит пулемёт.
Тут слышу – звук такой, свистящий, противный, как от мины. А на улице так бабахнуло, что все доски от окон оторвало, да дверь с петель слетела. Еле на пол упасть успел. У меня над ухом кто-то вскрикнул, я глянул – Иван Никифоров на пол падает, за живот держится. Бросился я к нему – умер. Говорю сержанту:
- Иван умер. Осколком.
Никитин глянул на него, помолчал, потом и говорит:
- Продолжаем.- А сам сорвал с Никифорова медальон.
Разозлился я на американцев. Передёрнул затвор, высунулся в окно. А впереди, дальше по улице, как раз эти обезьяны и пробегали. Ну, я, не целясь, начал палить по ним, ору ещё что-то, сам уже не помню что.
Троих я сразу положил. Остальные за забором попрятались. Я перезарядился и выпрыгнул в окно. Иду по обломкам, по осколкам, иду и стреляю. Только гильзы и рассыпаются. И по мне стреляют. С крыш, с окон. А мне пофиг. Иду, стреляю, и вспоминаю и Женька, и Ивана, и всех остальных… Американские пули крошат асфальт под ногами. Сержант из окна что-то кричит мне.… А я ещё пока жив. Косые, что ли?
Нет, не косые…
Убили…

...Я открыл глаза. Вокруг белым – бело, свет с неба льётся, а вокруг меня ангелы суетятся. В Рай я что-ли попал? Ни чего себе!
Тут один ангел «подлетает» ко мне, заглядывает в глаза и говорит кому-то: «Он очнулся!» А другой «ангел» схватил огроменный шприц и сообщает: «Ввожу двести кубиков морфина…»
Усмехнувшись, я закрыл глаза…

...Мы брали Денвер. Наш вертолёт подлетал к городу как раз в 6 часов по Московскому времени. Я сижу на жестком сидении и пристально всматриваюсь в панораму, расстилающуюся под нами. Нас ждали. Едва только первый вертолёт пересёк незримую черту, как в нас полетели десятки ракет. На моих глазах один вертолёт развалился буквально на куски, не выдержав прямого попадания из «стингера».
Нашу машину затрясло. Я вцепился в сиденье. Пилот кричит нам:
- Держитесь, садимся!
Вертолёт снова затрясло. Пихаю я, значит, Васька – он уже закатил глаза и что-то шептал про себя – мол, приготовься, а он на меня даже внимания не обратил. Глянул в иллюминатор и действительно, почти прилетели. Слышу, а по обшивке вертолёта пули забарабанили. Но вертолёт-то бронированный. Второй пилот оборачивается к нам и головой кивает, мол, прилетели. Иван открыл люк и первым на землю спрыгнул. Я - следом за ним. Спрыгиваю, а там пылища от вертолёта, прям песчаная буря. Того и гляди, каску ветром унесёт. В общем, побежал я (как учили) сразу в укрытие. А в воздухе какие-то газеты да фантики кружат.
Сел за брошенным грузовиком. Американцев пока не видно. Однако слышно. С севера, квартала через два, доносятся выстрелы. Обернулся – Иван в соседнем здании на втором этаже залёг. Васек вон улицу перебегает.
Вроде все вылезли. Потому что вертолёт начал взлетать. Не взлетел. Откуда-то с высотного здания к нему устремилась струя дыма, которая подбросила вертолёт кверху. Вся объятая пламенем, машина тяжело рухнула вниз. Капитан бросился к кабине. Я тоже. Вместе мы вытащили одного пилота, а потом вертолёт взорвался. Мы, к счастью, в этот момент были достаточно далеко. А потом пошёл дождь. Горящие обломки потухли. Оттащили мы этого пилота подальше. Капитан с ним остался, а мы (я да Вася с Ваньком) пошли на разведку.
Перебираемся, значит, осторожно под завалами, перебегаем от укрытия к укрытию. Приложился я к оптике – гляжу – американцы. Метров ну где-то шестьсот от нас. Я Ивану шепчу, мол, вижу врага. Он прилёг поудобней, винтовку с предохранителя снял (а в нашей роте он один снайпер), да и выстрелил. Ближайший к нам америкос схватился за голову и упал. Прежде чем остальные двое успели спрятаться, Ваня выстрелил ещё раз. Я глянул в бинокль. Третьего нигде не было видно. Спрятался, блин, зараза. Я – Ваську, мол, пошли быстрей, пока американец подкрепление не вызвал.
Вышли на перекрёсток (те американцы были чуть дальше), и тут я слышу выстрел. Снайпер. Американский. Пуля раскрошила бетон рядом с моей головой. Ну я быстрей в первую попавшуюся воронку нырнул. Вызываю Ивана, чтоб он снайпера снял, ну и примерно место ему указал. А сам, чтоб отвлечь америкоса, снял каску да на автомате её над укрытием и приподнял. Тот выстрелил. Каска улетела. И сразу же я услышал другой выстрел – Ваня.
Сидел в укрытии ещё минут пять. Пока Иван не появился. Потный, мокрый, грязный, но довольный. Вдруг вспомнили – Васька-то нет. Я с ним связываюсь, а в эфире какое-то пыхтение, сопение. Думал, может ранен. Ан нет, вон и Васек. Да не один. Американца пленного притащил.
- Я, - говорит, – чтобы время не терять, решил языка взять, да трофеями обзавестись.
- Молодец! – говорим мы с Иваном. Радируем капитану, мол, разведка прошла успешно, языка взяли, можем возвращаться. А сами американца поплотнее связали да и потопали к своим.
Бедный город Денвер! Ведь здесь несколько месяцев назад возвышались десятки небоскрёбов, а сейчас от них остались лишь горы бетона и щебня да битого стекла. Почти все улицы оказались засыпаны обломками, и лишь кое-где проглядывает ставшиё редкостью асфальт.
В общем, добрались мы до своих. Метров за сто от того места, где приземлились, мы встретили наш дозор. Напугали они нас. Идем мы, значит, не прячемся уже, и тут из-за спины выскакивают двое – Игорь Овсянников и Сашка Митро. Ржут, гады. Но как увидели американца, вроде притихли.
Возле места крушения вертолёта увидел я пилота. Бледный очень, бедняга. Нога у него перевязана. И рядом с ним капитан сидит, что-то говорит. Мы подходим ближе. Надо сказать, что появление американца в лагере собрало вокруг нас полдюжины любопытных. Бедный янки. Испугался. Голову опустил, ни на кого не смотрит. Капитан подходит к нему и спрашивает:
- What is your name? – по-английски, значит, спрашивает-то. Дальнейшие разговоры можно и опустить. Скажу только, что в результате «переговоров» американец, (вернее, как выяснилось, канадец) обзавёлся сломанным носом да парой «фонарей». В общем, выяснили мы, что и как. Капитан отправил двух бойцов в тыл – доставить пилота и пленного в штаб. А все остальные начали собираться.
Пленный нарисовал примерный план улиц и отметил засады. Зря, конечно. У капитана были снимки из космоса, там ещё лучше всё видно.
Капитан приказал разделиться. Продвигаться решили параллельно по трём улицам. Справа и слева от нас велась ожесточенная перестрелка, и мы могли бы помочь, но приказ есть приказ. Вообще, по плану мы должны были закрепиться к югу, возле городского парка, а потом нас должна была сменить свежая дивизия. Но, как видите, не всё пошло как надо. Некоторые роты, встретив ожесточённое сопротивление, увязли позади нас.
Я попал в группу с капитаном и Иваном. Мы потопали справа. По центру шёл взвод Никитина, а слева – взвод Ивашкевича, куда вошёл и Вася. Ну, в общем, квартала два прошли почти без проблем, потери оказались самые минимальные – американский пулемётчик из засады убил двух рядовых. Дальше – хуже.
На следующем перекрёстке мы остановились, прежде чем переходить улицу, надо было осмотреться. Выглядываю я из-за угла и вижу – посреди дороги стоит америкосский танк. А у нас в отряде всего один РПГ, да и то с одним зарядом. Ну капитан проинформировал Никитина и Ивашкевича об этой неприятности. А тут танк вдруг с места сорвался и поехал вдоль улицы. Я спрятался за каким-то автомобилем, гранату на всякий случай достал. И все попрятались. Танкисты нас не видят.
Тут гляжу – а Игорь Овсянников схватил РПГ и прицелился танку в тыловую броню. Выстрелил. Короче, завертелся танк на одном месте. Но кроме гусеницы, ему, видно, больше ничего не повредили. Игорь бросился в укрытие. Не успел. Срезало его танковым пулемётом.
Вскочил я тогда и бросил в танк гранату. Отскочила граната от брони. Взорвалась рядом. Башня начала поворачиваться. «Блин, - думаю.– Всё». Бросился на землю. Бабахнуло так, что у меня аж уши заложило. Автомобиль, за которым я прятался, подняло в воздух, и он упал передо мною. Меня же засыпало землёй и какими-то крошками. Да ещё и оглушило. Вот невезуха-то!
Танкисты, видать, сочли меня мёртвым. Ну так зачем разрушать их мечты? Лежу себе, лежу, только слышу, как башня поворачивается. А свои чего-то не действуют. Пролежал я так минут пять. Потом не выдержал. Всё тело зачесалось.
Вскочил и побежал к танку. Поднырнул под ствол и запрыгнул на корпус, потом на башню. Выхватил пистолет (автомат где-то под тем автомобилем остался.) и попытался открыть люк. Заперто. Я даже постучал рукояткой оружия по люку. Изнутри донеслись гневные восклицания. Тут мне Вася из укрытия орёт:
- Держи взрывчатку!
И точно, мне в руки летит мягкий пакет с чем-то взрывчатым. Прилепил я этот пакет на башню, таймер выставил, а сам залёг под танком. Тротила-то мало, весь танк не взорвёшь, разве что только люк.
Раздался взрыв. Пока американцы не опомнились, Васька выскакивает из укрытия и кидает мне мой автомат. Я – к люку. Дым уже рассеялся. Танкисты вроде живы. Едва я заглянул в получившуюся щель, изнутри донеслись выстрелы. Я туда стволом автомата.
-Сдавайтесь, - говорю. – Хендс ап!
Не сдаются. Всё равно стреляют. Ну я автомат в щель засунул и на курок нажал. Больше не огрызаются. Отдал автомат подбежавшему Ивану, а сам нож достал. Залез внутрь танка. Лампочка одна горит. На полу башни лежат два трупа. Третий лежит на месте водителя. Кричу своим:
- Всё! Чисто!
К танку подбегает капитан.
- Молодчина, Андрей! Забери карты и документы!
Я снова нырнул в нутро машины и минут через пять высунулся с ворохом бумаг и электроники. ( У каждого американского танкиста при себе был КПК, не то что у нас). Капитан принял документы, бегло осмотрел их и смял.
- Ерунда всякая. Устройство танка, схемы двигателя, даже телефонный справочник…
- А давайте позвоним в Пентагон или в Белый Дом! – Иван засмеялся. Даже капитан заулыбался.
- Шутник!
Я усмехнулся. Подождал, пока все отсмеются, а потом и спрашиваю:
- Товарищ капитан! А что с электроникой-то делать? – ну и передаю ему все КПК.
Тут раздался выстрел. Снайпер. Все эти новинки техники лопнули, разлетевшись в стороны тучей мельчайших осколков. По руке мне словно ножом полоснули. Капитан кричит:
- В укрытие! Снайпер!
Я бросился под танк. Николай, м-мм… фамилию запамятовал, закричал, схватившись за голову. Ещё одна пуля с противным свистом отрикошетила от стены. Кто-то кричит:
- Иван, сними его!
Из-под танка я видел, как Ваня прицелился в кого-то и выстрелил. Американский снайпер замолк. Капитан подошёл к нашему снайперу и хлопнул его по плечу. Иван, видно по лицу, довольный. Я выполз из-под танка. Отряхнулся. Коля «Бесфамильный» лежал неподвижно с окровавленной головой. Я содрал с него медальон. Начал подходить к командиру. А слева, в соседних кварталах, раздались выстрелы, видимо прорывалась какая-то рота.
Капитан отправил двух бойцов на разведку. Выстрелы стихли. Но потом над кварталами раздался многоголосный крик, нет, не крик, рёв.
- Урааааа!!! – выстрелы были не в силах заглушить этот призыв, вдохновлявший российских солдат. Казалось, что сейчас небо обрушиться вниз. Капитан тоже заорал «Урааа!» и сначала Ваня, а потом и я, и весь наш отряд подхватил этот крик. Мы с тыла ринулись на оторопевших американцев и мгновенно их смяли…

…А в городе методично рвутся снаряды. Свистят и рвутся. Свистят и рвутся. И так целый день. Вернее, уже 3 дня.
Да, вот уже 3 дня наша часть располагается возле Вашингтона. И вот уже 3 дня я разглядываю «Кэпитал» америкосов в бинокль. Надоело, блин.
Окопалися янки хорошо, основательно. На высотках снайперы сидят, дороги блокированы, где-то среди домов у них батарея ПВО. Кстати, ночью очень хорошо видно, как меняются патрули да танки проезжают. Ну и, соответственно, зная о наличии хорошо организованной обороне, командование решило не наступать на город, а методично дубасить «богом войны» по предполагаемым местам «дислокации» противника. Недавно, вон, Макдоналдс снарядом разнесли, а буквина «М» так и осталась на опоре висеть. Так ржали до посинения – это был единственный источник питания на весь город. Теперь вон артиллеристы на спор лупят по этой букве.
Ну а вообще, так мало что от города осталось. Высотки практически все порушили, все скверы сожгли, а уж машин-то сколько взорвали!
Мне вот, кстати, интересно – а куда они все население-то дели?
Ну да не об этом. Свистят и рвутся, снаряды-то…
- Ну что, Семенов, не сдаются америкосы?
- Никак нет, товарищ майор, - отвечаю я, а сам медленно кладу бинокль в футляр. И думаю. Думаю так. До отпуска, значит, две недели, хотя, может, и раньше улечу – война-то скоро закончится. Надеюсь.
- Вашингтон брать надо, надо брать! Да там же всё америкосское правительство, все остатки их войск, и их там еще ого-го! Вот возьмем их президента – и все, Семёнов, конец войне, понимаешь?
- Конечно, товарищ майор. И водрузим наш флаг им на Белый дом или куда повыше…
- Ну да, а ты как думал? Майор залихватски подмигнул. – У меня тут мысля созрела, надо б записать.
Он исчез в палатке. Ничего, блин, не объяснив. Что за мысля? Да кто его знает…
…И вот стою я (ну и моя рота) на асфальтированной взлетно-посадочной полосе Балтиморского аэродрома. Время сейчас – 11 часов ночи. Позади меня молча расположились два новеньких Ми-36. Бесшумные, да и вместимость огромная. По сорок человек в салон влезают, де еще и с вооружением.
Что-то я отвлекся. Стоим мы, значит, перед вертолетами, а майор речь закатывает:
- Тра-ля-ля, мол, за Родину, тра-ля-ля, не подведите и т.д. и т.п.….
Ведь сам же знает, что мы и за Родину, и не подведём.
президента США брать ЖИВЫМ. Одних на крышу Белого дома, других к Капитолию. И все. Вот такой простой и предельно ясный план.
Лететь совсем недолго – раз, и прилетели. Сначала кажется, что все тихо. Потом вертолеты пересекают черту города, и среди домов неожиданно врубается прожектор. Мимо нас пролетает ракета, выпущенная абы куда. Потом другая.
Прожектор перестаёт светить – его накрывает артиллерия прикрытия. Вместо него врубаются еще два, и луч света одного из них выхватывает из темноты корпус второго вертолета.
Как же я испугался-то! Да не я один. Все парни прилипли к иллюминаторам. Но ничего не случилось. Этот прожектор тоже потух…
…И вот через 15 минут мы уже висим над Белым домом. Пули снаружи щелкают по корпусу, рикошетят в стороны. Мы открываем дверь и на тросах спрыгиваем вниз, на мокрую от дождя крышу. Снимаю первого попавшегося американского солдата. Мои тоже стреляют.
Весь парк возле Белого дома сверкает вспышками от выстрелов – американцев среди деревьев видимо-невидимо. Вот кто-то из наших упал, потом еще один. Улетающий вертолет догоняет ракета – и он падает среди домов, высоко взметнув пламя от взрыва.
Я несусь по крыше. Нужно найти люк вниз. Ага, вот!
Швыряем вниз световую гранату и сами ныряем вниз. Перестрелка теперь идет в обитых коврами комнатах президента. Мы теряем еще одного бойца, но не останавливаемся. Нам – вниз!
Теперь бой идет на шикарной широкой лестнице. Отстреливаясь, ищу вход в бомбоубежище. Нигде нет.
Спускаемся на первый этаж. Американцы оттеснены на улицу. Стреляем через окна по ним. А они танк подогнали, орудие наводят.
Ору:
- В стороны!
Ба-бах! Взрывной волной в стороны отбросило шкафы, картины и вазы. Гляжу – за шкафом виднеется металлическая сейфовая дверь.
- Открыть! Скорей!
Сержант бросается к двери. Достает автоген. Надо бы прикрыть его. Высаживаю целую обойму в маячащую на улице фигуру. Летят крошки стекла, штукатурки (оконные рамы, к сожалению, уже не вылетают – они «выбились» минуты две назад).
- Давайте, парни! Ответный огонь!
Отделение прячется за стенами и открывает шквальный огонь по америкосам.
- Евгеньев! Давай по танку!
Евгеньев вскидывает РПГ на плечо. Из трубы вырывается тугой комок смерти и неумолимо несется к вражескому танку. Америкосы в панике пытаются убежать, но заряд из РПГ резв и быстр, как понос.
Бах! Танковая башня взлетает над деревьями, из смотровых щелей бьет пламя. Кусок металла валится на деревья.
Американцы стреляют из-за деревьев. Пули сносят все – и гобелены на стенах, и вазы с цветами, и картины, и много еще чего( ну все же смотрели голливудские боевики). Сержант орет:
- Дверь открыта, товарищ лейтенант!
- Все внутрь! Быстро! – ору. – Иванов, Лобызин – прикроете.
И первым рухнул в проем. Удивления, скажу вам, выше крыши. За дверью начинается коридор, ну в общем, бункер. Знаете, такой, ну, типичный советский бункер. Лампочки на проводах раскачиваются, отбрасывая на обшарпанные стены причудливые тени, на этих самых стенах – красные стрелки с подписями. Металлические двери в какие-то боковые ответвления – тоже как советские (ну или как в метро).
Ну, значит, бежим мы по коридору, удивляемся. Но вот – тупик. И уходящая вниз шахта лифта. Здесь мы задержались. Дурацкие американцы кнопку вызова сожгли! Ну, Евгеньев пару минут с ней повозился, и вот металлическая коробка несется нам навстречу.
- Все от дверей, быстро! – ору. И точно, из открывшихся дверей лифта выкатывается граната со взведенной чекой.
- ***! Я ныряю за угол. Бух! Пыль летит по коридору.
- Теперь в лифт, быстро! Как ни странно, в лифт поместились все (я разве не сказал, что лифт грузовой?). Трогаемся. Минут пять молча едем. Молча. Едем.
- Внимание, приготовиться! Флеху! Вперед!
Толпа закованных в бронежилеты солдат вырываются из стальных объятий лифта.
- Президента живым брать! – рядом со мной взрывается граната, я, оглушенный, падаю на пол. Американцев пока теснят.
- Вперед! Вы спецназ или как? – ору. Рядом со мной падает сержант, тщетно зажимая рану на голове. Я вскакиваю, и шатаясь, бегу дальше. М-да, серьезно закрепились америкосы. Станковых пулеметов понатащили, мешки с песком уложили. Теперь из-за них стреляют. Отделение наше теряет бойцов. Вот еще двое попали под пулеметную очередь – бронежилеты не спасли.
- Гранату им! – орет кто-то. Бамс! Взрывной волной сносит наспех возведенные укрепления. – Вперед! Ур-ра! – кричащий боец тут же падает, схватившись за шею…
Бамс, бух, бах, тра-та-та… 5 минут штурма обошлись нам недешево. В живых остались только я (правда, контуженый) да еще 3 бойца.
- Вперед, мы должны взять его! И снова беготня по коридорам, редкие выстрелы, падения, лестницы. Но мы достигли цели.
Президентский поезд еще стоял на перроне – телохранители все еще распихивали многочисленную свиту главного америкоса по вагонам.
Я вываливаюсь из-за угла и ору:
- А ну гады, стоять! Охрана поворачивается ко мне.
- Получайте, скоты! Автоматная очередь частым эхом разносится по тоннелю. Один охранник падает, другой, третий, затем из-за угла выскакивают оставшиеся бойцы и кладут еще пятерых.
- Вяжите их, парни…- а сам устало приваливаюсь к сене и говорю в микрофон – ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО.

…А через пять дней над Белым домом и Капитолием, как, впрочем, и по всей бывшей Америке, гордо развевался наш, родной российский триколор. А еще через три дня американские ракеты с засекреченных баз по всему миру отомстили нам и устроили на Земле апокалипсис.
Человечество отправилось на покорение космоса…
Шел 2023 год…

Сейчас же на дворе 2116. Российская Галактическая сверхстанция «Гагарин – 11» дрейфует в открытом космическом пространстве в туманности Зеу. (Недавно начатая колонизация планету Зеу-4 пока не завершилась, но гарнизон в составе одной дивизии был помещен.) «Гагарин – 11»-новейшая станция 2114 года, отлично совмещающая огромную огневую мощь и сравнительно небольшие размеры.(Сравнить, хотя бы, с той же американской «Независимостью»). Ну так вот.
Рядом со станцией то и дело проскакивают гражданские суда, проплывают военные дредноуты, длинные торговые баржи. На блистающей поверхности «Гагарина» можно разглядеть собственное отражение.( до такой степени её выдраили руки тысяч военнослужащих, вернее, космонавтов) Тысячи солнечных пластин ловят свет Солнца-4 – звезды, открытой в 2078 году.
В общем, тишь да гладь.
Внезапно из подпространства выныривает крейсер 3-го класса «Медведь», весь покореженный и помятый. В принципе, это не было внезапностью. Ну, по крайней мере, для радистов и следящего персонала «Гагарина». К «Медведю» со всех сторон, как мухи на понятно что слетелись десятки вспомогательных кораблей. Ну, там, МЧС, Скорая помощь, пожарные и т.д., и т.п. Пожары затушили, весь персонал вывели, а корпус, теперь пустой, как ореховая скорлупа, приземлили на планету для ремонта. И уже через 15 минут после происшествия на всех каналах по телевизору мелькал покореженный крейсер.
Сообщалось, что нападение было совершено в 15:49 по Московскому времени (хотя Москвы уже давно нет, вернее, есть, но это уже не на Земле). Крейсер патрулировал N-ный сектор, когда появились Американские истребители. Крейсер вынужден был принять бой в одиночку, потому что N-ный сектор всегда считался тихим и на патруль всегда отряжали 1 корабль. Ну а пока подоспели наши истребители, пока то да се, крейсер сбил 6 америкосов. (Одного в спасательной капсуле взяли в плен.) Оставшиеся 4 спешно покинули поле боя в связи с возросшим числом кораблей противника (наших, то есть). Во как завернул!
Ну а пока командир крейсера отмечал повышение и крепил к груди блестящую медаль, при ремонте крейсера обнаружилось, что америкосы испытывали какое-то новое вооружение. Какие-то новые боеголовки на ракетах. И наше начальство (Генштаб и все-все-все) мигом навострило уши и держало хвост пистолетом.
Сказалось это на мне.
Стук в дверь. Я вскакиваю, ударяюсь лбом о низкий потолок и натягиваю «домашнюю» форму. Это за мной.
Конвоир, впрочем, оказался не простым рядовым Космических сил РФ, а генерал-майором Семеновым А.В. при параде.
- Ну как отсидел? – А.В. медленно расплывается в улыбке.
- Да нормально, товарищ генерал-майор. За драку могли и больше 2 суток дать.
- Да ладно тебе, товарищ капитан. Собирайся, Антон. Задание для тебя есть. Жду тебя в своем кабинете через…м-мм…30 минут. – Сеё умозаключение подтверждается кивком головы.
- Есть!
- Ага, а также пить и спать. Бегом давай!
Получил я свою форму обратно, напялил и теперь мчусь по довольно-таки широким коридорам космической станции «Гагарин-11». Что, где-то слышали уже это название?
Добегаю до каюты номер 6784, засовываю в замок идентификационную карту, (блин, еле выговорил) кидаю в микроволновку позавчерашнюю котлету и не менее позавчерашние макароны и с аппетитом трескаю. Что ни говори, а сейчас еда хранится дольше, нежели в 21-м веке. Или нет, не дольше, судя по недовольно урчащему животу. Потом опять беготня по коридорам и вот я, спустя 28 минут и 37…38…39 секунд поправляю берет перед кабинетом (вернее, каютой) генерал-майора Семенова А.В. Стучусь.
За дверью раздается добродушное и громогласное:
- Войдите!
Автоматическая дверь отъезжает в сторону. Я робко переступаю через порог.
- Капитан Космических Спецвойск РФ Семенов по вашему приказанию прибыл!- ору.
Из-за стола выкатывается румяный колобок.
- По приказанию, по приказанию. Ну что, сын, как успехи в боевой и политической службе?
- Нормально, па. Ты же знаешь.
Лицо Семенова А.В., улыбаясь, расползается в стороны.
- А на личном фронте-то как? Чего там, радисточка-то твоя как?
- А вот нет, па, не скажу. Это уже мое личное дело. Кстати, ты зачем меня из карцера-то вытащил? Мне ж еще 5 суток сидеть оставалось, а я просил тебя не вмешиваться в мою службу. А то еще посчитают папенькиным сынком…
- Знаю, знаю. Но что поделаешь? Я тебя, между прочим, затем и звал. Отправляет тебя начальство на особое задание. По поводу американского вооружения что-то. Со станции улетаешь завтра в 14:00, за тобой придет специальный транспорт. Куда летишь, я не знаю. Все очень секретно.
«М-да.… Снова куда-то влип» - проносится в мозгу мысль. Почти также начиналась моя первая боевая операция на Антее, когда я.… Ну да это совсем другая история.
Распрощался с отцом, и теперь бегу в радисточную, как я прозвал узел связи. Радисток там – видимо-невидимо. Бегают туда-сюда, щебечут за приборами о чем-то своем. При моем появлении все разговоры вмиг стихают. Вместо этого начинаются активные перешептывания, сопровождаемые не менее активной жестикуляцией. Выглядит, конечно, комично. Я заулыбался во весь рот.
- Ой, Антон, привет… - появившееся из ниоткуда ангельское создание по имени Марина заставляет меня расплыться в улыбке еще шире.
- Привет, Марин. А я вот с подарком. – У меня в руке вдруг оказывается пышный букет из алых и белых роз. (Я разве не говорил, что забежал в оранжерею? Нет? Вы сами-то время от времени что-нибудь спрашивайте.)
- Может, зайдем в ресторан, пообедаем да поболтаем?
- Конечно. Вот только смена кончится…
- Твоя смена кончилась четверть часа назад!
- Ой…- Марина краснеет и смеется.- А я тут с подружками заболталась…
- Да я уж вижу. Тебе переодеться надо? Или так пойдешь?
- Переоденусь. Я вчера платье купила, уверена, тебе понравится.
- Да мне все на тебе понравится. Кхм. (Блин, уши покраснели.) Когда ж ты успела купить?
- Я вчера как раз к маме на лайнере летала, да там на рынок заскочила… Одноклассника встретила, поболтали. Вспомнили старые годы. Я ж здесь, на Зеу-3, училась. Когда первый город построили… Ой, а у тебя, наверно, обед скоро кончится? А то я все болтаю.
- Да не, Марин, не волнуйся. Сегодня я свободен. И завтра до 12:30.
- А потом что? Только не говори, что опять задание!
- Задание, оно самое. Я потому и хочу поговорить.
- Тогда не будем терять время. Щас я к себе забегу, Антон, а ты пойдешь со мной.
- Только я к тебе заходить не буду, вдруг ты буйная?
- Я тебе устрою, буйная! – Марина делает злое лицо. Проходит, наверно, секунд двадцать, когда она не выдерживает и заливается смехом. – Ладно, пошли уже. Буйный.
- Так точно, товарищ сержант! – Марина хватает меня под руку и тащит к одному из 465 лифтов станции. Не буду расписывать вам наш долгий и опасный путь через нутро гигантского сооружения, спокойно дрейфующего на огромной высоте над зелено-голубой планетой, освещаемой ярким солнцем.
Отвесив моей щеке звонкий поцелуй, Марина набирает код на двери и скрывается внутри помещения. (Надо сказать, у девушек каюты побольше будут, чем у парней.)
Сорок минут ожидания под дверью приводят к тому, что дверь распахивается и на пороге предстает вроде бы та же Марина. Но в новом, обалденном, ярко-красном вечернем платье. Но сама Марина выглядит, конечно же, обалденней.
Моя челюсть со стуком падает на пол.
- Ни фига себе…
Маринка весело смеется.
- Нравится?
- Еще бы…(Правда-правда! Вам бы тоже понравилось. Марина довольно фигуристая девушка, и все платья смотрятся на ней отлично.)
- Ну что, пошли в ресторан? По пути все и рассмотришь!
- Да пошли…