Добавлено (25/09/2010, 01:59)
---------------------------------------------

- ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ?

Словно предупреждая лавину вопросов, которую готов обрушить на нее Аанг, вождь Атка приказывает ему и старейшинам пройти в зал собраний Великой Иглу. Аанг просит Хаму сопровождать его и там; испросив разрешения у старейшин, девушка следует за ним. И, хотя под куполом огромного ледяного строения остаются лишь ближайшие советники вождя, Аанг чувствует незримое присутствие толпы, окружившей Иглу. Голоса такого количества людей проникают даже сквозь стены, заполняя собой здание.

- Это же невозможно! – снова и снова восклицает Аанг, и его голос, оттолкнувшись от толстых выпуклых стен, отдается вибрирующим эхом. – Если бы на самом деле прошло уже тридцать пять лет, тогда мне было бы, - он делает быстрый подсчет на пальцах, - целых сорок семь! Я что, похож на сорокасемилетнего? Я был бы древним стариком!

- О да, - сухо отвечает вождь Атка, убирая с глаз серебристо-белую прядь, - сорок семь – это весьма почтенный возраст.

- Э-э-э…

- Мы говорим тебе лишь достоверные факты, Аанг, и ты должен принять их к сведению. Война длится уже более трех десятилетий, - вождь Атка сидит на небольшом возвышении в центре Иглу, и ее голос при этих словах поднимается и гремит все выше. Аанг, будучи магом Воздуха, не может не оценить великолепную акустику здания, хотя он все еще считает ораторшу сумасшедшей, - целое поколение с молоком матери впитало агонию мира, в котором Народ Огня, не зная преград, сеет страх и смерть. Если ты и вправду не понимаешь этого, значит, все это время ты был отрезан от мира – значит, ты был заморожен во льду. – Вождь Атка пристально и с любопытством разглядывает его. – Ты – маг Воздуха, а не Воды, так каким ветром тебя занесло в этот айсберг?

Аанг нервно сглатывает слюну.

- Н-ну, Вы можете высказать свою догадку – скорее всего, она окажется правдоподобнее моей. То есть, последнее, что я помню – это кошмарная буря, в которую угодили мы с Аппой. А потом я очнулся на руках у Хамы посреди обломков айсберга.

Один из членов совета, одноглазый старик с обожженным лицом, испещренным вдоль и поперек уродливыми шрамами, тычет узловатым пальцем в сторону Хамы.

- А что понесло тебя, юная леди, крушить айсберги за пределами Города?

- Хотела узнать, смогу ли я расколоть большую льдину, - просто отвечает Хама. Ответом ей становится столь грозный оскал, что девушка вздрагивает и пускается в путаные объяснения. – Эм, то есть, я хотела сказать, что совершенно случайно забрела в эти места и без всякой цели прогуливалась там, а потом вдруг заметила странный свет, и решила краешком глаза посмотреть, откуда он идет. Да. Именно так.

Аанг наклоняется к ней и тихонько спрашивает:
- Ты что, постоянно отлучаешься, чтобы взорвать что-нибудь?

- Не настолько часто, - шепчет она в ответ

- Сейчас не время обсуждать эксперименты твоих учеников, - громко одергивает вождь Атка одноглазого старика. Все внимание вновь устремлено на нее. – Важно объяснить мальчику другое: ты, Аанг – последний маг Воздуха. Хозяин Огня не успокоится, пока не найдет тебя и не завершит этой смертью полное уничтожение твоего народа.

В воздухе повисает напряженная тишина.

- Простите, я теперь – что? – сдавленным бесцветным голосом интересуется Аанг.

- ААНГ! – ветер относит в сторону крики Хамы, бегущей позади. – ПОДОЖДИ! ВЕРНИСЬ, ААНГ!

Аанг прекращает бег. Вместо этого он раскрывает свой посох-планер и взмывает в воздух. Люди, столпившиеся возле входа в Иглу, восхищенно охают и ахают при виде его полета, но Аанг впервые не чувствует радости в том, чтобы похвастаться перед кем-либо своими редкими навыками. Они не должны восторгаться обычной магией. Это не должно быть кому-либо в новинку. Монахи каждый месяц прилетали сюда – нет, прилетают и теперь! – обменивать растительные красители на клубни морозостойких растений и полные горшки морских водорослей.

Покорение Воздуха ничем не отличается от магии других стихий. Встретить летающего бизона можно в любом уголке мира. Он – самый обыкновенный мальчик. С ним только что сыграли злую шутку, не более.

Аппа ждет его возле городских ворот; он по-кошачьи развалился на спине, ловя мягким пузом редкие лучи солнца.

- Давай, дружок, просыпайся!
Аппа не реагирует на призыв. Когда Аанг с усилием поднимает его огромное веко, бизон морщится, будто говоря: «Ты что, и вправду хочешь согнать меня с такого уютного места?»

Аанг безуспешно пытается растолкать сонного зверя, и тут земля уходит у него из-под ног.

Снег завихряется вокруг его лодыжек тугим клубком, сплетенным из тысячи змей. Аанг пытается разметать их резкими порывами ветра, но те уже смерзлись намертво. Он со всей силы ударяет ледяную глыбу утолщенным концом посоха, но тут появляется Хама.

- Аанг! – восклицает она, раскрасневшаяся от быстрого бега.

Аппа уже поднялся на все свои шесть лап и зашелся угрожающим ревом, разворачиваясь в сторону городских стражей и магов воды, охранявших главные ворота, которые застыли, шокированные разыгравшимся на их глазах представлением.

- Тихо, мальчик! – уговаривает друга Аанг; он не хочет, чтобы бизон причинил кому-нибудь вред. - Все в порядке, я в безопасности.

Аппа неохотно замирает на месте, потом постепенно успокаивается.

- Аанг, - повторяет Хама, растапливая ледяные путы одним взмахом ладони, - мне очень жаль. Вождь Атка просто не до конца осознала, что с тобой не стоит так говорить. Она… она могла бы не рассказывать тебе все новости так… сразу.

- Какие еще дурацкие новости?! – вспыхивает он и автоматически делает себе мысленный выговор, за то, что так открыто дал волю гневу. Если бы Гиацо видел меня сейчас, он бы здорово огорчился. Когда вернусь, надо попросить его провести со мной лишний сеанс медитации. – Извини, Хама. Я чуть не наговорил тебе грубостей.

- Что ты собираешься делать, Аанг?

- Я лечу домой, - улыбается он, - знаю, что прошло уже… несколько лет, но не могло же все столь основательно измениться, так? – Ну а что бы заставило их измениться? Войска Народа Огня без предупреждения напали на Кочевников – бред какой! – То, что маги Воздуха не появлялись у вас некоторое время, совсем не значит, что их убили. Тем более то, что это сделал Народ Огня!

- Аанг, я знаю, тебе хочется в это верить, но… - на лице Хамы написано сомнение.

- Полетели со мной.

- Что?

- Полетели со мной, - повторяет он, запрыгивая в седло, и, перегнувшись через край, подает ей руку. – Я покажу тебе Южный Храм Воздуха. Там все правда не так плохо, как ты думаешь.

Храм, его дом, теперь склеп.

Все мертвы. Все.

Погиб наставник Гиацо.

Все из-за того, что он трусливо сбежал.

Хама стоит рядом, вцепившись изо всех сил в его рукав. Она пытается что-то сказать – или прокричать – но он не слышит. Злоба лишает его слуха и зрения, а ненависть застревает в горле тугим комком, не давая вдохнуть. Конечно, он злится на солдат Народа Огня за то, что они посмели сотворить настолько ужасные вещи, но большая часть гнева обращена против него самого.

Все случилось из-за меня, твердит Аанг, а в это время вихрь, завывая и кружась, рвет на мелкие части все, что он сумел поднять с земли. Перед глазами – череп его собрата-монаха, смеющийся над запоздалым гневом мальчика. Я мог предотвратить это, я мог спасти Гиацо. Я – Аватар. Я позволил им погибнуть. Я должен был остаться. Я мог спасти -

Острая вспышка боли, а затем его окутывает блаженная темнота.

Из тьмы Аанга выводит худшая головная боль, какую он когда-либо испытывал.

Он лежит на циновке посреди монастырской кельи, правда, принадлежащей не ему; по крайней мере, привычки дочерна коптить потолок своего жилища у него не было. Странно. Аангу требуется несколько минут, чтобы согнать с себя тяжелую дремоту, и он, наконец, замечает, что одеяло, которым он укрыт – старое и ветхое, а храм непривычно тих.

Аанг поднимается на локтях. К его удивлению, в келье подле него сидит девушка. Ему хватает нескольких секунд, чтобы понять: раз в храме появился незнакомец, значит, не было никого, кто бы помешал ему войти.

Гиацо.

Боль снова пронзает сердце Аанга, но ее острое лезвие входит уже не так глубоко, как раньше.

Хама, которая, как казалось до этого, задремала сидя, резко поднимает голову. Ее глаза удивленно расширяются. Она делает резкий вдох.

- Ты очнулся! Ты – ты все еще злишься?

Аанг мотает головой. Она облегченно выдыхает.

- Это хорошо. На тебя было просто страшно смотреть.

Он пытается произнести «извини», но короткое простое слово внезапно не поддается ему. Челюсть ужасно болит и отказывается двигаться. Аанг запоздало понимает, что она зафиксирована бинтами; вся его голова в бинтах.
В панике он пытается сорвать их, но Хама, быстрее молнии бросаясь к нему, перехватывает его запястья. Глядя прямо в его глаза, девушка спокойно говорит:

- Я вылечу тебя, но, пожалуйста, не пытайся пока заговорить. Я сломала тебе челюсть, - она отворачивается и сконфуженно бормочет «прости».

- О-о-аа-ак? – он настолько удивлен, что даже туго затянутые бинты не являются преградой громкому восклицанию. Аанг морщится от резкой боли.

- Тебе прилетел так называемый «Особый Южный». Видишь, я сжала руку в кулак и заморозила воду, - Аанг завороженно наблюдает за тем, как водная перчатка на ее кисти превращается в жесткую латную рукавицу. Дав новому другу несколько секунд, чтобы подробно изучить ее, Хама топит ледяную корку и возвращает ее обратно, в бурдюк, накрепко притороченный к поясу.

Аанг кивает.

- Потому, что мне правда так – прости, прости меня, Аанг! Но ты… словно сошел с ума! Ты меня не слушал! Я просила тебя остановиться! Я было подумала, что ты собрался разрушить своей магией Воздуха всю это гору целиком, - Хама опускает взгляд. Она громко шмыгает носом, а когда находит в себе силы заговорить вновь, голос ее дрожит и прерывается, - Вот я и вырубила тебя. Прости, что причинила тебе боль, но у меня не было другого выхода – я хотела лишь остановить тебя.

Лишенный возможности долго убеждать Хаму, что он вовсе не злится, и извиняться ей совершенно незачем, а лучше бы извиниться ему за то, что заставил ее почувствовать себя неловко, переполненный эмоциями Аанг наклоняется к ней, протягивая руки, и через секунду он уже держит юную покорительницу Воды в крепких объятиях.

Хама слегка напрягается, затем обнимает его в ответ.

Чуть позже Хама аккуратно снимает бинты и лечит его магией Воды. Она, серьезно нахмурившись, предупреждает Аанга, что «с исцелением у меня не все идет гладко», и по возвращению в Город ему стоит обратиться к опытным лекарям, однако после нескольких часов и трех-четырех сеансов лечения к Аангу возвращается способность говорить. Правая сторона его лица все еще покрыта отвратительными лиловыми пятнами, и мальчик, пытаясь утолить голод твердым орехом Личи, подавляет болезненный вскрик, не желая лишний раз привлекать внимание Хамы. Его друзья не должны чувствовать себя виноватыми без причины.

К рассвету Хама, наконец, заявляет, что сделала все, что было в ее силах. Они оба в изнеможении падают на ветхие циновки и спят почти до полудня.

Хама идет проведать Аппу, а Аанг тем временем устраивает охоту.

Чайный набор мастера Гиацо в деревянной коробке, на которой изображен белый лотос, надежно спрятан в бывшей келье наставника. Аанг находит его в шкафу напротив окна. Чайная утварь, хоть и покрытая толстым слоем пыли, выглядит так, словно Гиацо, несколько мгновений назад воспользовавшись ею, поставил аккуратно сложенный набор обратно на полку. Аанг даже не притрагивается к ней. Вместо этого он находит чайник и две простых чашки в руинах общей кухни, изо всех сил стараясь не смотреть на перевернутые столы и следы копоти, оставленные повсюду.

Аанг заваривает себе и своей спутнице чай, потому что он не может есть и не может собраться с мыслями. Будь здесь Гиацо, он наверняка бы предложил воспитаннику чашку горячего успокаивающего чая или небольшое соревнование по швырянию тортов. Тортов здесь нет, и Аанг заваривает чай.

Аанг должен серьезно поговорить с Хамой. Горячий чай ведь способствует общению, так?

- Сладкий чай с кислинкой, - объясняет он, разливая по чашкам темную жидкость так, как делал бы это для ученика сам Гиацо. – Это, знаешь, любимый… вернее, был любимый чай одного моего хорошего друга. Листья немного слежались, но так, я думаю, вкус будет только более насыщенным!

- Спасибо, - Хама берет чашку в ладони, грея об нее пальцы. Она вдыхает ароматный густой пар, но не спешит распробовать незнакомый напиток.

- Ну, так, - начинает он, нервно оглядываясь назад, на каменистую площадку, - насчет, ну, вчерашнего… Когда я вроде как почти снес всю гору…

- Ну и?.. – Хама ставит чашку на стол.

- Ну, это… не то, что может сделать обычный маг Воздуха. То есть, мог сделать.

Она ждет.

Аанг делает глубокий резкий вдох, быстро и слегка неразборчиво произнося на выдохе:
- Я – Аватар.

- Да, - кивает она, снова поднося чашку к губам, - Я вроде как уже догадалась.

- Догадалась? Но как? - Аанг удивленно распахивает глаза.

Хама делает первый аккуратный глоток. Ее губы сжимаются в тонкую нитку, девушка едва-едва подавляет приступ кашля.

- Ох, - сконфуженно вздыхает Аанг, - только что вспомнил. А я ведь хотел предупредить тебя, что никак не мог найти сахар, так что получился в итоге не столько «сладкий чай с кислинкой», сколько чай с одной сплошной кислинкой… прости.

Хама выплескивает на землю примерно половину содержимого чашки, разбавляя остаток чистой водой. Пробует чай вновь, на этот раз уже не морщась:
- А он… не такой уж он и ужасный.

- Но как ты догадалась, что я – Аватар?

- Светящиеся татуировки были довольно-таки нечестной подсказкой, а уж если учитывать еще и луч света, вырвавшийся из расколотого айсберга…

- Ох, - он запинается, делает паузу, заговаривает вновь, - прости, что не сказал тебе раньше.

- Я уверена, у тебя были на то причины, - прильнув губами к чашке, Хама поднимает на него оценивающий взгляд. – А еще ты очень часто извиняешься.

- Изв… - Аанг смеется. – Да, я и впрямь такой.

Аанг пьет мелкими глотками отвратительный чай, неумело заваренный им же самим, и, чтобы отвлечься от вкуса, бродит взглядом по руинам Южного Храма Воздуха. Мертвая тишина в стенах Храма, когда-то заполненного голосами и звуками торопливых шагов (ведь и монахи могут быть по-своему шумными), наводит тоску, и в тоже время Аанг чувствует какое-то странное успокоение, разлившееся в воздухе. Он цепляется за это чувство, пытаясь скрыться от гнева и боли.

- Я ведь совсем не хотел быть Аватаром, - Аанг нарушает тишину внезапным признанием. – Я и не должен был ничего знать до моего шестнадцатилетия, но настоятель все мне рассказал… рассказал о грядущей войне. А после этого меня заставили упражняться в покорении Воздуха круглые сутки без отдыха. Тогда я еще не до конца понимал, зачем, - Аанг потирает переносицу, - то есть, я ведь уже получил татуировки Мастера. К чему все это?

- Так вот зачем вы с Аппой направлялись к Южному Полюсу? Ты хотел научиться покорять другую стихию и надеялся найти себе учителя водной магии? – Хама внимательно смотрит ему в глаза.

Аанг не лжет ей. Он просто оставляет в покое ее догадку.

- Монахи говорили, что сначала я должен познать стихию Воды, а затем Земли и Огня. Только после этого я смогу назвать себя Аватаром, покорителем всех элементов. А ты – ты можешь научить меня?

Хама выпрямляется, сильно разворачивая плечи и напрягая спину.

- Я… о Великие Духи, Аанг. Я не мастер покорения водной стихии. Не пойми меня неправильно, я и правда многое умею, но ведь мне всего пятнадцать!

- А мне сорок семь. – Маг Воздуха указывает на стрелу, когда-то вытатуированную на его лбу в знак признания мастерства. – Когда у меня были проблемы с освоением Воздуха, моего родного элемента, наставник Гиацо объяснил мне, что лишь мы сами определяем пределы своих возможностей и ставим себе преграды.

- Я - я могу научить тебя кое-чему, Аанг, - она тряхнула головой, - но лучше бы тебе открыто пойти в ученики к кому-нибудь вроде Мастера Кассуга или Мастера Ноатака. Я недостаточно терпелива, чтобы стать настоящим шифу. Но… я могу практиковаться вместе с тобой. Ладно?

- Ладно, - соглашается он, подавляя горестный вздох.

---------

Ту би континьюд, как всегда.

Примечания:

BlueArrow, ну, Катара тоже порой далеко не фея. Но мне определенно нравится желание автора докопаться до "сути" - т.е., что было до того, как обстоятельства сделали с героем то, что сделали. Как-то так.

[off]

Едва ли... Тем более что (в силу характера Аанга) в ситуации с Озаем подходит только магия энергии - не убить и не ранить, но надежно, навсегда обезвредить.[/off]

Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад



Если вы подолгу вглядываетесь в бездну, бездна, в свою очередь, вглядывается в вас...

[off]

Ну, не факт... отдельные личности всегда поддерживали и будут поддерживать ведение войны (даже через 100 лет), но и 30 лет - более чем достаточный срок, чтобы терпение большинства людей подошло к пределу, ИМХО. Какая уж тут "эйфория" - даже среди Нации Огня даже дети начинают осознавать неправильность (это я к тому, что прочел весь оригинал ) таких действий... А желание мести в целом не угаснет и спустя век (просто в сериале это сильно смягчено).

Ой - и вправду. Но тогда кто? Должно быть, OC - ибо из канонных персонажей в Нации Огня действует только Азулон (ну и еще один)).

[off]

Ясно... но даже если б и было - магия энергии разумней и надежнее.[/off]

Еще раз спасибо за отличный перевод и хороший вкус!^_^

Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад



Если вы подолгу вглядываетесь в бездну, бездна, в свою очередь, вглядывается в вас...

На обратном пути друзья сидят на почтительном расстоянии друг от друга, необычно притихшие. Аанг просит Хаму дать ему некоторое время, чтобы сосредоточится и обдумать "разные серьезные дела, ну, ты знаешь, обязанности Аватара и всякие такие штуки", но все, на что способен его разум, это снова и снова повторять они все мертвы и прости меня, Гиацо. Хама несколько раз пытается привлечь его внимание, завязать пустяковую беседу, но Аанг быстро осознает, что стоит ему увлечься разговором и забыть обо всем, как через пару минут: эй, надо обязательно рассказать эту шутку Гиацо!

Тем не менее, через два дня, проведенных ими в воздухе, Хама нарушает тишину внезапно громким криком: «ААНГ!»

- А?

- ТАМ, ВНИЗУ! - возбужденно машет рукой Хама.

Аанг опускает взгляд.

Там, прямо под ними, крошечный как детская игрушка - так кажется ему и Хаме, наблюдающим со спины летающего бизона - кораблик опасно заваливается набок. Аанг натягивает поводья, заставляя Аппу резко изменить направление полета; снижаясь, он входит в крутой штопор.

Они стремительно приближаются к тонущему судну, и Аанг уже может разглядеть кое-какие детали происходящего. Нос корабля к этому времени полностью скрывается под водой. Создавая новые и новые пробоины, корежит металл своими бесчисленными, твердыми как камень зубами тигроакула, грязно-рыжего цвета рыбина размером с Аппу. Кто-то одетый в синюю парку пытается не соскользнуть с палубы - с тех досок, что еще остаются сухими. А в руках он держит - Аанг напрягает зрение - неужели горшок?

А в горшке - огонь.

Гигантская тигроакула, внезапно с ужасом осознает Аанг, пытается добраться до моряка. Его внутренности скручивает в тугой узел, а разум напряженно ищет способ помочь несчастному.

Но, кажется, напрягаться лишний раз не нужно.

- УЛЫБНИСЬ, ТЫ, СУКИН СЫН! – кричит моряк, швыряя глиняный горшок прямиком в раззявленную акулью пасть.
Полыхающий снаряд достигает цели.

Акула взрывается...

...а заодно с ней и тонущий корабль.

Ударная волна оказывается достаточно сильной, чтобы взъерошить мех Аппы, парящего в нескольких сотнях футов от эпицентра. Моряка же она подбрасывает в воздух и заставляет совершить полет над водной гладью, о которую тот периодически ударяется той или иной частью тела, отскакивая, словно камень-голыш, которым дети пускают блинчики по воде. Когда же он, наконец, останавливается, то, видимо обессилев, опрокидывается на спину. Его голова скрывается под водой.

- Ни один человек такого не выдержит! Он уже мертв, Аанг! – выкрикивает Хама.

-АППА! – командует он. – Гип-гип!

Странно – невероятно – но, когда они вылавливают моряка из воды, оказывается, что он – или, точнее, она - все еще дышит. Более того, она в сознании. Хама убирает соленую воду из ее легких при помощи магии, а затем берется за лечение многочисленных синяков и царапин, которые, тем не менее, заверяет она Аанга, не представляют из себя никакой опасности.

Совершив небольшой полет над местом взрыва, они обнаруживают среди обломков судна несколько людей, но никому из них уже нельзя помочь.

- Что это было? – спрашивает Аанг пятью минутами позже, когда мертвенно-бледные щеки девушки начинает заливать здоровый румянец. Она смуглокожая, почти как Хама, а ее одежда, без сомнения, принадлежит члену Водного Племени. Но ее волосы не по обычаю коротко обрезаны таким образом, что на голове образовался растрепанный неровный ежик. В разрезе горловины парки виднеется хорошенькое голубое ожерелье.

- П-прост-то мо-монстр, - отвечает девушка, плечи которой все еще трясутся, и Аанг никак не может понять, от холода ли это или от пережитого испуга. – П-пытался съесть на-нас в-всех. И-и-х – достал. А м-меня – н-нет.

Что ж, Аанг только что видел все это своими глазами:
- Нет, я имею в виду - что такое ты бросила в тигроакулу? Что было в том горшке?

- В-взр-рывч-чатая с-смола, - с трудом выговаривает она.

Аанг чувствует, как у него по-настоящему отпадывает челюсть. Хама поддерживает беседу в своей обычной добродушной манере:
-Ты что, совсем дурочка? Ты- да как ты вообще додумалась до того, чтобы поднести целый горшок врывчатой смолы к открытому огню?

- Но как у тебя получилось поджечь горшок, не воспламенив все его содержимое разом? – и тут Аанг начинает догадываться, - Разве что… ты ведь плотно закрыла горшок и намазала смолой крышку, чтобы получилось что-то вроде стартера, так? Но ведь, - Аангу тут же становится стыдно за свою абсурдную догадку, - это было бы, кхм, невероятно опасно. Ты ведь не делала этого? Нет?

Девушка, несмотря на то, что ее зубы отбивают шальной ритм, расплывается в победоносной улыбке.

- Идиотка! – всплескивает руками Хама.

- Но в-ведь сработало же?

- Ты лишь по счастливой случайности не взорвала себя вместе с кораблем! Взрывчатая смола смертельно опасна! Люди то и дело погибают по своей неосторожности! Нужно много времени, чтобы научиться как следует обращаться с ней! Ты что, самоубийца?

- Т-тогда ме-меня бы прик-кончила тигроакула.

- Как же это все КЛАССНО! – Аанг садится ближе и заключает девушку в объятья. – И какая же ты потрясающая!

- Эм… с-спасибо?

Мальчик отодвигается, хмуря брови.

- Ну а что же ты собиралась делать после того как, ну, подорвала эту громадину?

Девушка в свою очередь задумчиво опускает голову, сводя брови на переносице. Когда она дает ответ, ее губы уже не дрожат, а голос звучит гораздо тверже.
- Наверное, построила бы плот из обломков судна.

- Беру свои слова назад, - объявляет Хама, - ты не дурочка, ты просто сумасшедшая.

- Ты просто потрясающая, - вторит ей мальчик. - Я - Аанг. Это - Хама. А огромного парня, что везет всех нас, зовут Аппа. Он летающий бизон. Ты хочешь подружиться с нами? Как тебя зовут?

Сидя на скрещенных ногах, она коротко кивает вместо традиционного поклона.

- Канна.

После того, как Хама не терпящим возражений тоном требует от новой подруги объяснения всему произошедшему, Канна делится с ними своей историей… правда, очень кратко и без всяких подробностей. Аангу интересно узнать побольше о человеке, у которого, несомненно, было имя, была своя история и свои мотивы принуждать Канну вступить с ним в брак, но он не хочет оказывать на девушку давление. Канну, видимо, вполне удовлетворяет расплывчатое объяснение, состоящее в том, что ее бывший жених «слишком много болтал», а она лишь хотела иметь возможность выбора.

Аанг знает, каково это – бежать от жизни, которую выбрали за тебя другие.

По возвращению в Великий Город Хама берет на себя обязательство подыскать Канне новый дом, а в это время Аанг снова встречается с Советом Старейшин. Мальчик рассказывает, кем он является на самом деле, и Совет соглашается предоставить ему учителя магии Воды. Так как новости о появлении летающего бизона и живого покорителя Воздуха уже просочилась за пределы Города, старейшины не видят смысла в том, чтобы Аватар и дальше пребывал здесь инкогнито. Южное Племя Воды почти не торгует с другими народами, так что до Страны Огня слухи дойдут нескоро. К концу первого дня Аанг чувствует себя так, будто он вернулся в Южный Храм Воздуха, на тридцать пять лет назад. Никто больше не обращается с ним, как с обычным ребенком; он – Аватар.

Возможно, все дело в том, что встреча с обеими девушками произошла, мягко говоря, в непривычной обстановке, но, тем не менее, после того, как мир узнает о нем всю правду, Хама и Канна единственные не меняют своего отношения к Аангу. Вместе они представляют собой довольно странную компанию: сорокасемилетний маг Воздуха, пятнадцатилетняя покорительница Воды и семнадцатилетняя девушка, прошедшая мир из конца в конец – но Аанг настолько благодарен им за их дружбу и участие, что не может, да и не пытается выразить это словами.

Чаще всего компанию ему составляет Канна. Аанг понимает, что ей сложно находить общий язык с местными жителями, и оттого она постоянно чувствует себя одинокой. Как и ему, образ жизни в Южном Племени не совсем понятен Канне. Они проводят многие часы, рассказывая друг другу о том, что им довелось увидеть, услышать и распробовать во время многочисленных странствий. Особое место в их разговоре занимают беседы в духе «И это, по-твоему, еда? Послушай, вот я однажды…»; это неудивительно, учитывая, что за свое годичное путешествие через весь земной шар, Канна смогла угоститься почти во всех уголках Царства Земли. По ее словам, она раз и навсегда влюбилась в жареную утку со специями по рецепту Западных Провинций и дженемит.

Проходит неделя за неделей, и, хоть мальчик и корит себя за это, слезы на глазах случайно столкнувшихся с ним в толпе людей и приветственные крики солдат – «Смерть Хозяину Огня Азулону и его паршивому щенку Айро!» - постепенно превращаются в рутину.

Время от времени он мечтает, как в старые времена, запрыгнуть на спину Аппе и ненадолго скрыться от всеобщего внимания, но у него в памяти тут же всплывает скелет наставника Гиацо, и тут же – выражение ужаса на лице Хамы в тот момент, когда он от боли и гнева теряет над собой контроль, и мальчик откладывает карту окрестностей подальше.

Не сейчас.

У него еще будет время повидать мир, убеждает себя Аанг. Народ Огня еще не знает о его возвращении; пройдут годы, прежде чем он будет готов бросить вызов Хозяину Огня Азулону.

Днем Аанг обучается и ждет, а по ночам ему снятся долгие перелеты.

Мастер Кассуг - так зовут одноглазого мужчину, члена совета старейшин, что разговаривал с Аангом в первый день его прибытия в Город. Кассуг во всем отличается от монахов-наставников, которые в свое время учили Аанга покорению воздушной стихии, и дело не только в черной тряпичной повязке на бесформенной обожженной глазнице. Он - безжалостный гений практики, который почитает магию усовершенствованным оружием, навроде меча или палицы. Для него не существует никакой философии водной магии, все его недолгие рассуждения сводятся к одному: убивай или будешь убит. После занятий с ним Аанг чувствует себя усталым и обессиленным.

- Что ты пытаешься сделать со своим запястьем? - раздраженно спрашивает он Аанга во время одной из утренних тренировок, посвященной технике разоружения противника. Его тон не оставляет никаких сомнений в том, что мастер не одобряет каких-либо отклонений от ежедневной муштры. - Это не тот водяной хлыст, что я показывал тебе минуту назад.

- Я просто подумал, что смогу кое-что усовершенствовать... - оправдывается Аанг.

- Усовершенствовать, значит, - холодно повторяет мастер.

- Именно! Видите, если я согну запястье вот так, - Аанг выбрасывает в воздух хлыст, обвивая его вокруг торчащей из сугроба ледяной сабли, служащей ему целью, - а потом аккуратно потяну на себя, то у меня получится не просто превратить меч противника в кусок льда. Без усиленного контроля с моей стороны вода расплескивается во все стороны, а мне остается лишь подгадать момент, и заморозить ее в виде острых иголок, и - ледяное оружие разлетается на мелкие кусочки - вуаля!

- Интригующе, - мастер Кассуг задумчиво потирает подбородок. – Пожалуй, я еще ни у кого не видел подобной техники.

- Спасибо! – улыбается гордый собой Аанг.

- Ну а если бы ты направил этот… «шипованный хлыст» в руку противника вместо его оружия, то смог бы навсегда превратить его в калеку – позор и обузу для его соратников и всей Страны Огня, - хищно ухмыляется Кассуг. – Да, так. Великолепная идея, Аватар!

- Это… это не то, что я-

Кассуг то ли притворяется, то ли, охваченный новой идеей, и вправду не слышит его.
- Я хочу, чтобы ты обучил моих помощников технике «шипованного хлыста» сегодня же вечером. Если удастся быстро наладить тренировки, то наши мужчины и женщины смогут поголовно применять такой хлыст меньше, чем через неделю!

- Ты не должен строго судить мастера Кассуга, - выговаривает ему Хама за обедом. Сегодня неразлучная троица, прихватив с собой внушительный запас еды, отправилась на заснеженные равнины за городскую стену. Пока что это был единственный способ избежать встречи с толпой зевак, собиравшихся поглазеть на тренировки Аватара. - Он всего лишь пытается защитить нас, свой народ.

Аанг берет в руки свою порцию морских водорослей. Традиционную кухню Южного Племени Воды он может назвать про себя в лучшем случае однообразной: местные жители привыкли употреблять огромное количество жирного мяса и рыбы, не оставляя ему, вегетерианцу, особого выбора.

- Я хотел спасать жизни, а он обернул все так, будто мне не терпится стать убийцей.

- Я-то знаю, чего ты хотел на самом деле, но время не на нашей стороне, Аанг, - убеждает Хама. – Солдаты Народа Огня постепенно теряют всякий страх и уже нападают на наши корабли в открытую. Недавно они начали мародерствовать в удаленных от Великого Города селениях. Мы могли сдерживать их набеги до определенного времени, но…

Аанг не слепой. Он видел лицо мастера Кассуга вблизи.

Хама искоса поглядывает на Канну:
- Держу пари, знай ты о грабежах и вторжениях, ты бы дважды подумала, прежде чем заявиться сюда.

- Нет, - отвечает Канна, подбирая под себя замерзшие ноги, - так или иначе, я бы оказалась здесь. Лучше жить и умереть свободной, чем всю жизнь раболепствовать перед мужчиной.

- К слову о мужчинах, - фыркает Хама, - знаешь, одна знакомая птичка напела мне, что кое-кто порой берет под ручку сына портнихи и где-то пропадает с ним допоздна…

Канна буквально прожигает Аанга глазами.
- Ах ты мелкий, трусливый предатель! Ты же пообещал!

- Я ничего никому не говорил! – защищается Аанг.

- И кто же, если не ты?

- Ты сама, - продолжает ухмыляться Хама.

Канна беззвучно бранится, затем переходит в наступление:
- Чем мы с Соккой занимаемся в наше свободное время – не твое дело. Но если тебе так неймется, пожалуйста – я помогаю ему с работой. Все.

- Ах, вот оно что, с работой, - улыбается Аанг.

Хама саркастически выгибает бровь.
- Значит, вот как это теперь называется в Северном Племени… - наигранно-удивленно произносит она.

- Да заткнитесь уже! Мне нужны деньги, ясно? – Канна одаряет их яростным взглядом, - Сшивать шкуры – вполне достойное занятие, которое здорово помогает скрасить ожидание того момента, когда начальник городской стражи вытащит, наконец, голову из своей толстой неповоротливой задницы и позволит мне взяться за оружие!

- Ты тоже хочешь сражаться? – шокирован Аанг.

- Я прошла весь мир из конца в конец, - с негодованием восклицает девушка, - я вам не хрупкий цветочек. Я знаю, как о себе позаботиться. – она хмурится при одной только мысли о том, что кому-то в голову может прийти столь странная затея: позаботиться о ней. – Но раз уж я здесь чужак, то и оружие мне доверять, конечно, ни в коем случае нельзя.

- Просто дай им время, - Хама протягивает руку, чтобы ободряюще похлопать по колену старшую подругу. – Когда-нибудь все увидят, чего ты на самом деле стоишь. Поверь мне.

- Именно! – восклицает Аанг. – Если б только они видели, как ты расправилась с той тигроакулой, они бы не раздумывали и секунды! Ай! – это Хама не очень-то бережно толкает его в спину.

- Эй, - улыбается она, - к кому-то из нас уже пришла первая любовь?

Аанг заливается краской.
- Н-нет! Конечно, нет! Мы друзья, без всяких там двойных смыслов… правда, Канна?

Коротко стриженая девушка кокетливо надувает губки, словно флиртуя, подносит к ним палец: впечатление от хорошей игры слегка портит лишь обкусанный ноготь.
- Ой, я не знаю, господин Аватар так часто делает мне комплименты…

- Взорви какую-то несчастную рыбешку, и вот, тебе уже готовы поклоняться, - Хама возводит очи горе.

- Ты тоже классная, Хама, - чистосердечно говорит Аанг.

Она быстро отводит взгляд и бормочет в ответ «спасибо».

С наступлением весны тренировки только ожесточаются: у Аанга почти не остается свободного времени, чтобы перекинуться парой слов с Хамой и Канной. Мастер Кассуг заставляет его долгие часы долбить скучные основы управления водой, льдом и паром до тех пор, пока Аанг не демонстрирует ему, что может воспроизвести любое необходимое движение с завязанными глазами и одной рукой, заложенной за спину.

Сегодня утром оказывается, что фантазии мастера хватает и не на такое.

- Эт-то же про-просто г-глупо, - робко подает голос замороженный по самую шею Аанг. – Я д-думал, ч-то мы буд-дем, на-наконец, прак-ктиковать продвин-нутые те-те-техники!

Было бы неверно сказать, что мастер Кассуг чересчур сердится на мальчика за подобную реплику, иначе пришлось бы припоминать случай, когда Кассуг не сердился на своих учеников вовсе - а таких не существовало.

- Талант ни в коем случае не оправдывает лень, особенно если этот талант так же велик, как твой, Аватар! Только изучив как следует основы водной магии и будучи способным применить их в любых обстоятельствах - только тогда изучение продвинутых техник будет иметь смысл!

- С-спасибо, мерз-знуть в льдин-не я уже на-научился за-за т-тридцать п-пять лет, - он безуспешно пытается выбраться. – Ка-как я вообще до-должен пок-корять в-воду, е-е-если я н-не могу двиг-гать ру-руками?

Стоящий перед Аангом со скрещенными на груди руками мастер Кассуг внезапно начинает странно двигать бровями. Аанг настолько заворожен мгновенной сменой выражений на лице обычно сурового и хмурого старика, что не замечает, как слева от него в воздух поднимается крупный снежок. Когда тот попадает в поле зрения мага Воздуха, Аанг может лишь в изумлении переводить взгляд с него на сведенные брови мастера. И, наконец, Кассуг заставляет снежок подлететь к нему, не двинув даже кончиком пальца.

- Н-но ка-как Вы..?

Кассуг берет снежок, висящий перед ним в воздухе, и начинает непринужденно перебрасывать его из руки в руку.

- К твоему сведению, Аватар, я…

- Мастер Кассуг учит тебя покорять воду, не используя рук? – восклицает Хама. – Ну КАК же это нечестно! и как же я тебе завидую!

- Не надо никому завидовать. Я с позором провалился. – Аанг сильнее закутывается в огромную трехслойную меховую шубу, которую заботливо принесла для него Хама. – Ты-то, по крайней мере, не сидела в глыбе льда все утро!

- Хороший аргумент! – смеется Хама, швыряя в него снежком. Аанг останавливает его в нескольких сантиметрах от своего лица. Затем, удерживая снежок в воздухе, он создает еще один прямо у себя за спиной, и в Хаму летят уже два мокрых снаряда. Она принимает их, добавляет третий и возвращает отправителю.

Технику контроля над несколькими объектами одновременно эти двое превратили в игру, правила которой известны только им самим. Эта игра совсем не похожа на аэробол, но зато в нее можно играть с Хамой.

А чтобы сыграть в аэробол нужны, как минимум, два мага Воздуха.

Они перебрасываются снежками с нарастающей скоростью, давая противнику все меньше и меньше времени на отдых. Только-только направив в Хаму порцию из двадцати с чем-то снежков, Аанг уже наскоро лепит новые. Когда у обоих в глазах начинает рябить от массы поднятого в воздух снега, они перестают создавать новые снаряды: увернуться от старых уже само по себе является невыполнимой задачей. Аанг и Хама ждут, кто же сдастся первым.

Сумасшедший бег и адреналин соревнования согревает Аанга. Шуба валяется где-то поотдаль, начисто позабыт холод льда, в который его заточил мастер Кассуг.

Когда ему удается накрыть Хаму настоящим водопадом из снежков, Аанг, сотворив воздушный самокат, делает вокруг нее победный круг с воплем «ву-хууу!».

- Эй, - отвечает ему Хама, выбираясь из-под снежного завала, - а как победитель смотрит на то, чтобы поменять снежки на заостренные сосульки и повторить свой рекорд еще разок?

Кошмарная, глупая затея.

- Я в игре!

-Послушай, Канна…

- Да?

Они сидят совершенно одни на краю скалы, выступающей далеко в море. Последний закат этой весны окрашивает горизонт в золотисто-желтый цвет. Аанг хорошо знает здешние закаты: через минуту небо застит алым, будто кровь, пламенем, затем сойдут нежные голубовато-лиловые сумерки, а потом их накроет непроглядная тьма.

- Ты скучаешь по дому?

Канна провожает безучастным взглядом плывущие за горизонт облака. Тщательно отполированная поверхность ее обручального ожерелья ловит последние лучи заходящего солнца.

- Нет, - отвечает она, - правда, нет.

- А по своим родителям?

Канна убирает со лба челку. Теперь ее прическа больше не напоминает ежик, но три месяца – это явно недостаточно, чтобы отрастить длинную косу, какую обычно носят женщины племени. Отросшие неровные пряди придают девушке какой-то заброшенный вид.

- Иногда я думаю о них. Как вот сейчас, например.

- Когда вокруг тихо.

Канна бормочет что-то в знак согласия.
- Я не думаю, что им понравится то, чем я стала. То, чем я была до этого, им, правда, тоже не очень-то нравилось. - словно подбадривая его и вдохновляя на дальнейшие расспросы, она поворачивается к Аангу и одаривает его мягкой улыбкой. Это совсем не похоже на улыбку Хамы, которая появляется на ее губах крайне редко; чаще всего тогда, когда покорительница Воды думает, что ее никто не видит. От улыбки Канны Аангу всегда становится немного грустно на душе.

- Зато теперь я счастлива.

- Это хорошо.

- А ты?

Аанг не может ответить.

Они просто сидят в тишине и смотрят, как на небосклоне она за другой появляются звезды, а затем забираются на спину Аппы и возвращаются в Город.

____________________

Продолжение пока еще следует.

А когда он был особо застенчивым, прошу прощения? Этот момент, имхо, просто показывает зрителю, что Хаме волноваться не о чем: любовного треугольника не будет. Аанг у нас робеет только перед девушками, которые ему нравятся.

Меня вообще сие видение Канны радует безмерно. И с момента прочтения считаю его канонным, хоть убейся. Девушка, которая дала от нелюбимого деру в другое полушарие и должна быть такой вот амазонкой с крышей немножко набекрень.

[off]"Получай, фашист, гранату" практически. Допросилась %)[/off]
В остальном перевод хорош, и вещица - ммм! вкуснейшая. Каноничность характеров впечатляет и не вызывает никаких сомнений.

Пилат: Истина, Истина! Что такое Истина?!
Христос: Истина - она то, что с неба.
"С неба обычно падают снег, дождь и парашютисты" (с) Домбровский

За остальные поправки тоже держи печеньку. Блин, сколько ни правлю эту главу - все равно мало. Если бы Канна все это дело не оживляла, был бы такой себе довольно унылый филлер.
Внутренний мир персонажей временно помахал ручкой, ага.

Thanks for the 3000 by ~Team-Megan on deviantART

Пилат: Истина, Истина! Что такое Истина?!
Христос: Истина - она то, что с неба.
"С неба обычно падают снег, дождь и парашютисты" (с) Домбровский

Ну, и к тому же, в данной АУ чувства Аватара с самого начала не безответны. Что не может не радовать)

[off]Хотя со всей этой фигней начинаешь задумываться - а не переключиться ли на какой-нибудь легкий юмор/стеб/флафф - на время, чтобы потом вернуться к "Осаде" со свежим взглядом?
[/off]

Гаанг, честно, впечатляет мало, но какой Юй!